Муки любви

Бэрфорд Памела

Джек давно подозревал нечто подобное и полагал, что такие подозрения есть и у Пита. Не хочет ли Нил таким образом наказать старика?

Возможно, Пит и заслужил подобное наказание. Первые капли дождя застигли Джека за этими раздумьями, и он опрометью кинулся к дому.

— Льет как из ведра! — сказала Таня, отодвинув штору.

Под натиском ветра оконные стекла звенели в рамах.

— Настоящий шторм, — ответила Мег, нарезая морковь. — В доме все заперто? Все щели заткнуты?

— Нил

с Джеком сейчас все тщательно проверяют. Пойду-ка лучше переоденусь. Если, конечно, тебе не нужна моя помощь.

Мег сдержала вздох недовольства:

— Нет, почти все готово.

Таня удалилась.

— Можно поиграть под дождем? — спросила Мари.

Мег оглянулась через плечо на своих трех девочек, сидевших рядком на стульях. Почти целый день они прихорашивались: повтыкали и повплетали друг другу в волосы все шпильки и ленты, которые только подвернулись им под руку. Мамина косметика и лак для ногтей тоже пошли бы в ход, не останови их Мег вовремя.

Она заставила их делать пюре из сладкого картофеля. Индейка будет готова через час с небольшим. Запах от нее — божественный! Как только из духовки будет вынута индейка, можно запекать булочки…

— Мари, золотце, ужасный шторм, — сказала Мег, управляясь с морковью. — Ветер сшибет тебя с ног. — Бросив взгляд на дочерей, Мег добавила: — Дейзи, перестань есть зефир — он приготовлен для сладкого картофельного пюре.

— Папа! — вдруг воскликнула Мари. — Мы помогаем маме готовить праздничный ужин!

— Я вижу.

Мег подняла глаза и увидела Джека, стоявшего в дверном проеме. Одежда его и нечесаные каштановые волосы вымокли под дождем. Утром он, конечно же, не брился, и щетиной заросло все лицо — крепкий подбородок мужественной лепки… ямочка на правой щеке… Джек улыбнулся.

Мег отвела взгляд к нарезанной моркови, заранее зная, что сейчас скажет Джек.

— Как вы, девочки?

— Молоды, богаты и красивы! — бойко прокричали хором ему в ответ дочери: сразу видна хорошая отцовская выучка.

Джек прошел в кухню и взялся за кухонное полотенце, которое Мег заткнула за пояс передника. Джек медленно тянул полотенце и пристально всматривался в лицо своей бывшей жены, настойчиво ища глазами ее взгляд, но — тщетно.

Краешком глаза Мег видела, как Джек снял и бросил на стул куртку, вытер полотенцем лицо, голову, а когда непослушная прядь упала ему на лоб, Мег с трудом сдержала порыв поправить ему волосы.

Джек уселся рядом с дочерьми за стол.

— Никогда в жизни не видел, чтобы картофельное пюре сбивали с таким бурным энтузиазмом, — сказал он.

— Я уфлафила ево фефилом!

— Дейзи, рыбка, не надо говорить с набитым ртом. — Джек придвинулся поближе к младшей дочери. — Ты похожа на большую сладкую картофелину. Если не будешь внимательна, то тебя схватят и съедят, ведь ты же такая сладенькая.

Джек

стер полотенцем липкие сладкие пятна с личика и ручонок Дейзи, подмигнул ей с видом заговорщика и смел с ее губ крошки от зефира. Прикосновения его были нежны и уверенны. В таких делах он был мастер.

Он вообще был несравненным отцом.

Мег заставила себя внутренне собраться. Нет, не был… Отцовство не сводится к тому, чтобы умело вытирать детям личики. Отец в семье отвечает за надежность и безопасность. А это значит, что ставит нужды семьи выше своих интересов. Это значит, что регулярно приносит в дом заработанные деньги — из недели в неделю, из месяца в месяц, из года в год. Такие деньги, чтобы на них можно было безбедно жить.

Одно время Мег шла по стопам своей матери, совершая те же самые ошибки. Но в конце концов выработала у себя твердый характер и остановилась на гибельном пути до того, как стало слишком поздно. Из горького материнского опыта Мег вынесла две нехитрые истины. Первая из них гласила: на одной страсти невозможно основать семью. А вторая — мужчин не изменить.

— Что ты сделала с морковью, дорогая? — спросил Уинстон, как-то незаметно подкравшись к Мег.

Она в недоумении посмотрела на доску с микроскопическими морковными кубиками.

— Так что ты делаешь с морковью? — повторил вопрос Уинстон.

— Режу ее насмерть… А что, по-твоему, я делаю?

— Застоялась над плитой, а теперь вымещаешь свою злость на бедной морковке, — хихикнул Уинстон, обменявшись с Джеком вежливым кивком.

— Если ты действительно хочешь знать, — вымолвила Мег, упершись руками в стол, — то я валюсь с ног от усталости, обожгла себе руку и вся вспотела.

— Мама всегда говорит мне: «Потеют лошади, у джентльменов бывает испарина, у леди — жар», — заявил Уинстон.

Мег сбросила передник.

— Что ж, леди, которая у вас перед глазами, изжарилась, как свинья. Пойду приму душ.

— Мег! — окликнул ее Уинстон, когда она неслась мимо него к двери.

— Когда она такая — лучше оставить ее в покое, — заметил Джек.

— Но я никогда не видел ее такой раздраженной. — У Уинстона был растерянный вид. — Что я такого сказал?

— Дело не в тебе. Дело в Мег. Она просто обрывает разговор, когда у нее дурное настроение, вот и все.

— Мне помогают бороться с дурным настроением дыхательные упражнения. Я обязательно научу им Мег. — Уинстон неторопливо обошел кухню, сцепив за спиной руки и изучая на ходу приготовленную снедь. Он одобрительно улыбнулся, увидев, с какой аккуратностью Мег скатала из дрожжевого теста булочки, и замедлил шаг у кастрюли со сладким картофельным пюре, чтобы восхититься трудом девочек: — Что это за десертное блюдо вы приготовили?

— Это не десертное блюдо, — ответила Мари. — Это на ужин. Сладкий картофель с зефиром.