Мультилюди
Шрифт:
Это все проклятая коррупция, решил я. Все самое лучшее всегда продавалось налево, тому у кого имеются «баблосы». А «баблосы» всегда есть, сами знаете у кого. Впрочем, ничего ведь принципиально не изменилось. Непрекращающаяся игра в «казаки-разбойники» просто-напросто сместилась на более высокую в технологическом плане ступень. Это как в свое время произошел переход от стихийных шаек и банд к настоящей организованной преступности. Сейчас преступность структурированная, можно сказать, мультипреступность, что, впрочем, не меняет дело принципиально. Если какая-то борьба с ней и ведется (а
К тому же, вдруг осенило меня, с чего я взял, что Структура у бандитов одна?!. И вообще, сколько есть тайных, обособленных Структур разного объема и функционального назначения, о существовании которых мы и не подозреваем? В связи с этой мыслью почему-то вспомнилось отсутствие протестов против структуризации общества со стороны оппозиции и церкви…
Впрочем, все эти мысли быстро улетучились, когда наш лимузин подкатил к какому-то ярко освещенному ночному заведению. Видимо, это и была «Калина»
Ноги сами понесли меня через вестибюль и роскошный ресторанный зал в глубину, где за выступом стены располагался так называемый «отдельный кабинет». Стол в кабинете был уже сервирован на две персоны. Вместе со Свином мы развалились на диванчике в полутемном уголке кабинета, откуда нам и предстояло наблюдать за происходящим.
Происходить все начало с того момента, когда в кабинете появился первый, назовем его, «авторитет». Прилично одетый дядька средних лет, в очках без оправы, больше всего походивший на депутата Государственной думы. Или об этом мне прямо сказал Свин? Тогда не удивительно…
«Авторитет» посидел немного, нервно барабаня ногтями по высокому бокалу. Стеклянный звук, издаваемый бокалом, также нельзя было отнести к успокаивающим. Было похоже, что «авторитет» не вполне понимает, где и зачем он находится. Свин, закрыв глаза, попытался заставить «авторитета»-депутата успокоиться, и это ему удалось, как раз к тому моменту, когда, в кабинете появился второй.
Я чуть не подпрыгнул от неожиданности. Где я его видел?.. Я точно его видел…
Второй «авторитет» плавно и в то же время стремительно прошел к своему месту и сел.
Это был худощавый человек юго-восточной внешности. Китаец или кореец… А может, вьетнамец?...
Если первый нас не заметил, то второй пронзительно зыркнул в нашу сторону, и первому пришлось посредством Свинова внушения объяснять наше присутствие…
Я не помню, кто заговорил первым, но готов был поклясться, что вьетнамец узнал меня.
3. ГРАФОФОБИЯ
«Так, дописались», – подумал Олег и выключил ноутбук. Предварительно сохранив текст, конечно.
С этим проклятым вьетнамцем, который так некстати влез в отвлеченный, и вообще, фантастический сюжет, пропало всякое желание продолжать роман, с целью которого и было-то – отвлечься от потока идиотских событий, преследовавших Олега.
Олег с кряхтением покинул диван, на котором
На эти три дня он не без труда избавился от внимания Кати, сославшись на то, что смертельно болен. Впрочем, он не сильно переживал, что оставил девушку без внимания. Проходя мимо дверей ее номера, он расслышал глухие мужские голоса и знакомый заливистый смех.
Не без иррационального в данной ситуации чувства ревности Олег ускорил шаг и вскоре вырвался на воздух…
М-да… Лучше бы он начинал писать именно сейчас, когда погода явно противилась его прогулке. В лицо ему швырнуло пригоршней холодной воды и тут же мерзко, но в то же время, аккуратно, словно пипеткой, капнуло глубоко за шиворот.
Однако по большому счету, идти было лучше, чем сидеть, и Олег, скрючившись, зашагал в сторону пляжа.
Пляж встретил его мутными штормовыми волнами и редкими задумчивыми фигурами в мокрых куртках. Безусловно, что-то прекрасное было в этих бурых волнах и пене, в низких тучах и сверкающих на горизонте молниях. Ради этого стоило промокнуть насквозь. Что и не замедлили сделать Олеговы джинсы, «гавайка» и сандалии.
Рваный дождь заботливо провожал его, пока Олег шел вдоль набережной, пытаясь вытрясти из головы ненужные мысли. Однако главная мысль никак не хотела покидать голову под промокшей шевелюрой: из его затеи отвлечься и все забыть ничего не выходит.
Более того, в том, что он пишет, есть что-то неправильное, и даже болезненное… Как он, не будучи профессионалом или законченным графоманом, смог за это короткое время набабахать такой большой связный текст? Ладно, допустим его аномальные литературные способности развиваются… Но ведь последние дни он писал абсолютную чушь, специально стараясь, чтобы никаких параллелей с действительностью не происходило.
Судя по всему, это ему удалось. Так причем тут вьетнамец?
«Стоп! – размышлял Олег. – Это ведь я сам связываю свой новый сюжет с действительностью… Просто выкинем из текста вьетнамца… Пусть вторым „авторитетом“ будет, скажем, армянин… Ха, ну да, это было бы логичнее… И традиционнее, в конце-концов...»
Олег тихо рассмеялся собственным мыслям…
«Мда… А тогда полная фигня получается… Там ведь должен быть именно вьетнамец… Что за черт! Я же с ума схожу!»
Олег, обхватив голову, навалился телом на мокрые чугунные перила. И еще долго стоял так, покачиваясь и насвистывая какую-то старую мелодию…
…А на мокрой скамейке далеко позади Олега сидели двое в прозрачных целлофановых плащах. Не было похоже, что они пришли наслаждаться штормовой романтикой. Один, шмыгая воспаленным носом, с отвращением прихлебывал из маленькой фляжки, второй озабоченно и как-то осторожно рылся в мятом пакете.
– Как картинка? – простуженным голосом поинтересовался обладатель фляжки.
– Хреновая, – протянул второй, продолжая колдовать внутри пакета. – Но клиента, в принципе, видно… Санчес, не будь свиньей, оставь коньяка!