MultiMillionaires
Шрифт:
Шкулев родился в Сибири, в Чите.
Носит на запястье часы «Patek Philippe», является поклонником костюмов «Brioni» и запаха «Gucci».
Предпочитает здоровую рыбную кухню. Женат, имеет двух дочерей и спит всего 5– 6 часов в сутки, остальное время, конечно, работает.
Своими главными достоинствами считает целеустремленность, волю и работоспособность. С Виктором Михайловичем мы познакомились давно, в Новосибирске, на мероприятии, посвященном выпуску новой газеты, под его руководством. Шкулев тогда был руководителем «Комсомольской правды», а я – рекламной моделью для «Комсомолки» на огромном рекламном щите, занимающем несколько этажей торца одного центрального здания города. А потом, спустя много лет, мы увиделись на крупном мероприятии, организованном французским руководством «Hachette Filipacchi» в Москве. Этот холдинг имеет свои филиалы во всем мире. Их российским партнером и стал Виктор Михайлович Шкулев. На это мероприятие в Москву слетелись руководители всех филиалов этой международной издательской группы, которая раз в год организует свои конференции в разных точках земного шара. Потом было еще несколько профессиональных встреч. Последний раз я встречалась с ним,
Наш разговор мы начали с обсуждения поведения наших соотечественников за границей.
– Россия быстро и динамично развивается, – высказал свое мнение Шкулев, – и те, кто поспевает за этим развитием, меняют свои оценки. Как мне видится, десять-двенадцать лет назад Россия на Западе была представлена двумя полярными категориями: первая категория – это люди, впервые выехавшие за границу и смотревшие там на современные обычные вещи с большим удивлением и восхищением, другая категория – это россияне, легко заработавшие большие деньги и так же легко их тратившие, отдавая большие деньги за пустяковые вещи. Сейчас эти две полярные категории начинают сближаться, так как все больше появляется широко образованных и трезво мыслящих интеллигентов, которые могут представить на Западе русскую культуру, которые знают зарубежье, которые являются людьми состоятельными, хорошо говорящими на нескольких языках и разумно тратящими свои деньги. Надо отметить, идет процесс самоидентификации, и поэтому многие, появляясь в Париже, Лондоне или Нью-Йорке, чувствуют потребность подтвердить свой статус, обязательно отметиться в самом дорогом отеле, заказать самые дорогие блюда и вина. А это по-прежнему создает мнение, что легко заработанные деньги легко тратятся, что русские очень расточительны. Идет тонкий процесс: те, кто находится на стадии самоидентификации, сохраняют прежнее поведение, а те, кто пережил идентификацию лет пять назад, приходят в простое кафе, чтобы прочувствовать атмосферу страны и провести время в свое удовольствие. Они не нуждаются сейчас в шикарных ресторанах, которые обязывают быть в соответствующей вечерней одежде, а это связывает и уже может не соответствовать их планам отдыха.
Я спросила, помнит ли он свою самую первую поездку за границу.
– У меня была странная первая поездка, – улыбнулся Шкулев, – поскольку я оказался на территории ГДР в качестве руководителя группы туристов, это было в начале 80-х годов. Самое смешное, что я оказался с группой ребят, которые работали на БАМе, и это у них был единственный выезд в году. Они приехали в сапогах и валенках, тогда как был октябрь и все носили обычные туфли. И через час-полтора ходьбы по городу они категорически отказались продолжать экскурсию. Это было и грустно, и смешно, но они устали ходить в неудобной обуви.
Начало новому бизнесу в нашей стране положил закон о кооперации. Повезло тем, кто в это время находился в самом расцвете молодых лет и интеллектуальных возможностей.
– Нашему поколению повезло, – признался Шкулев, – с горбачевской перестройкой и появлением нового законодательства, в том числе закона о кооперации, появились новые возможности. Я вошел в бизнес сначала как комсомольский функционер и, будучи секретарем обкома комсомола, занимался молодежными клубами и кафе. Я почувствовал переломный момент в экономике по типу капитализма: под моим руководством создавался бизнес, а деньги получали ребята, которые становились директорами, они получали всю прибыль. Это были 1986—1987 годы. И на волне моих впечатлений, что меняются правила собственности в России, в 1988 году я покинул комсомол, начал заниматься наукой: я был аспирантом на кафедре права Академии общественных наук. Мой первый бизнес связан с появлением закона о совместных предприятиях, когда я создал предприятие, будучи юристом, по оказанию юридических услуг. Я начал оказывать услуги компаниям и частным предпринимателям, которые приезжали в Россию с целью создания здесь того или иного бизнеса. Этим я занимался два года. У нас были заказчики американцы, канадцы. Я обращался к моим сокурсникам, обладающим большими познаниями в какой-нибудь области, и они давали им консультации. Мы арендовали в полуподвальном помещении небольшой, десять-двенадцать квадратных метров, офис в центре Москвы. Я нанял бухгалтера – супругу моего товарища по комсомолу, который в то время работал за границей. Она же выполняла и функции секретаря-машинистки.
Для сравнения замечу, что сегодня офис Виктора Михайловича только в Москве занимает площадь около 5000 кв. м, а в штате около трех тысяч сотрудников, разбросанных в более чем пятидесяти регионах страны.
Психологи всегда учат в детстве искать ответы на будущие вопросы.
– Детство мое отмечено суровыми условиями быта в Сибири с полувечной мерзлотой, – поделился далекими воспоминаниями Шкулев, – это около пяти тысяч километров от Москвы. Мой отец был строителем. И я с ним путешествовал по огромной Читинской области, которая по своей территории больше Франции. В первый класс я пошел в школе, которая находится на границе с Маньчжурией. После школы поступил в педагогический институт, на кафедру начальной военной подготовки, физического воспитания. Я с детства занимался спортом. В то время люди, занимающиеся спортом, получали социальную поддержку общества, легче было поступить в институт. С третьего курса я был секретарем комсомольской организации института. С этого началась моя профессиональная деятельность комсомольского функционера. После окончания института я не работал по своей специальности, а ушел на комсомольскую работу. Был генеральным директором «Комсомольской правды». Тогда она существовала за счет государственного бюджета, хотя и издавалась огромным тиражом, около двадцати миллионов, деньги коллективу не доставались. После путча, в августе 1991 года, руководители газеты
Я пошутила, что это и обрушило тираж газеты.
– Он резко упал, – запротестовал Шкулев, – вследствие общего экономического и политического положения в стране. Особенностью прессы было то, что она являлась инструментом пропаганды и каждый комсомолец должен был подписаться на «Комсомольскую правду», каждая библиотека должна была ее иметь, каждая школа и предприятие. Огромные тиражи использовались благодаря существовавшей политической модели. Партия создала хорошую издательскую модель, которая предполагала печать для нашей огромной страны, каким был Советский Союз. В каждом областном центре были типографии с профессиональным издательством, с печатными станками. Когда газета захотела стать самостоятельным органом, для нее появился риск, так как она отказывалась от привычного сервиса и отношений, которые успешно работали в течение многих лет существования Советского Союза. Если до крушения Союза тираж был около двадцати миллионов, то после крушения он упал более чем в десять раз. А в некоторых городах она вообще не выходила. Разрушилась политическая модель, и некому было платить за газету.
Зная, что сейчас с газетой все в порядке, попросила рассказать, как ее удалось спасти.
– Сейчас вся пресса в основном продается не через подписку, а в розницу. Так как подписка не обеспечивает необходимой динамики, была разработана модель продажи в киосках. Тогда возникла идея помимо ежедневной газеты создать еженедельный выпуск более удобного компактного вида, потому что мы понимали, что еженедельная газета имеет больше шансов быть проданной. Получилось, что наше поколение, работающее в прежней «Комсомольской правде», создало модель перехода ежедневной газеты в еженедельную, от советского к рыночному типу. Затем я купил свои акции, когда «Комсомольская правда» была приватизирована. Я получил достаточно большое их количество, так как обеспечивал юридическую работу и возглавлял коммерческий отдел газеты. В дальнейшем я скупил еще определенное количество акций и таким образом стал самым крупным акционером газеты. В 1995 году мы создали совместное предприятие. Тогда партнером «Hachette» была одна структура нашей газеты, в которой я тоже был одним из ведущих акционеров. Таким образом, партнером «Hachette» стала группа физических лиц, которую я представлял. Со мной было трое партнеров, мы подписали договор и начали сотрудничать. Я хотел создать полифункциональный издательский дом. Мы запустили бесплатную газету «Ва-банк», журнал «Товарищ» – это был мужской журнал, потом выпустили журнал для молодежи. Через определенное время я понял, что мы пошли не в том направлении, так как успеха журналы не имели. Зато я получил большой опыт. В 1997 году я решил для себя, что «Комсомольская правда» становится для меня все менее интересной, и ушел в чисто издательский журнальный бизнес, где меньше конъюнктуры, меньше политики. Когда я был генеральным директором «Комсомольской правды», там лидировали две-три сильные группы, мы объединились с нынешним главным редактором для концентрации капитала, скупки акций и продажи газеты одному из инвесторов. Самым подходящим оказался холдинг «Интеррос». Мы собрали более 50% акций и продали ему. Мы оставили за собой тот бизнес, который был у нас с «Hachette». Кроме того, у нас были другие совместные предприятия.
К слову сказать, на этой сделке Шкулев заработал несколько миллионов долларов, что в то время было большими деньгами. А самый свой первый миллион он заработал в 1994 году.
Решила поинтересоваться, как ему работается в женском коллективе.
– Я по своей жизненной модели – стойкий семьянин, – сказал Шкулев, и тут мне захотелось искренне поаплодировать такому уникальному заявлению. – У меня одна жена уже в течение двадати шести лет. Большое внимание оказываю своим дочерям, старшей – уже двадцать пять, а младшей – семнадцать, она только что поступила в институт. И для меня большое моральное значение имеет вопрос: кто я и с кем я, о чем я думаю. Мой моральный облик воздействует на моих детей. Если они видят во мне человека правильных моральных устоев, я надеюсь, это определит их поведение в жизни.
Я попросила Шкулева прокомментировать тенденции в бизнесе вообще, и в издательском в частности, и сделать прогноз на ближайшие десять-пятнадцать лет.
– Мне кажется, – предсказал он, – что будущее – за крупными объединениями, за мощными конгломератами, в том числе и в нашем бизнесе. Заметна тенденция к слиянию и поглощению. Хотя наш бизнес настолько динамичный, что всегда будет место для средних и малых компаний. Но основными игроками на рынке они не будут. Чем дальше, тем больше сливаются интересы журнала-рекламоносителя и рекламодателя. Рекламодатель через журнал выбирает своих читателей и потребителей. Эффективные коммерческие альянсы ведут к сближению рекламоносителя и рекламодателя.
Глава 15
Небольшая ремарка
Из соображений женской солидарности не могу не отметить представительниц прекрасного пола в бизнесе. Хотя в нашей стране самостоятельных женщин – долларовых миллиардеров нет. Правда, в списке «Золотой сотни» одна есть, но у нее муж – мэр, а это, наверное, помогает. Мне бы хотелось скорее отметить тех женщин, которые самостоятельно, с нуля создали свое дело и лидируют в своих областях. Тот факт, что их нет среди миллиардеров, видимо, говорит о том, что им труднее бороться с мужчинами за бизнес-лидерство. И именно поэтому мне хочется, чтобы мы с вами их поддержали. В защиту женского бизнеса, справедливости ради, следует отметить, что среди мультимиллионеров в нашей стране женщин становится все больше и больше.