Мумия, или Рамзес Проклятый
Шрифт:
– Да, сир. Но если по какой-либо причине эта миссия придется вам не по душе, я буду счастлив убить этого человека своими руками.
Рамзес рассмеялся. Как ему нравится этот парень: он так искренен, так честен, так терпелив и умен!
– Может быть, мы убьем его вместе, Самир, – сказал он. – А пока мне страшно хочется есть. Когда мы начнем совместную трапезу на розовых скатертях среди этих пальм в комнатных горшках?
– Очень скоро, сир, но, пожалуйста, будьте осторожны.
– Не беспокойся. –
Теперь засмеялся и Самир.
– Ты все еще грустишь? – спросил Рамзес.
– Нет, сир. И не обращайте внимания на мой мрачный вид. Я многое повидал на своем веку, но о том, что происходит со мной сейчас, даже не мечтал. Когда Генри Стратфорд умрет, мне больше нечего будет желать.
Рамзес кивнул. Он знал, что этот человек никогда не выдаст его тайну, хотя не мог понять до конца подобной преданности и мудрости. Не понимал, когда был смертным. Не понимал и сейчас.
Глава 11
Это была роскошная столовая первого класса, уже заполненная господами во фраках и дамами в декольтированных платьях. Когда Джулия вошла и взялась за спинку стула, Алекс вскочил, чтобы помочь ей. Генри и Эллиот, сидевшие напротив, тоже поднялись. Джулия кивнула Эллиоту, но на кузена даже не взглянула.
Она повернулась к Алексу и накрыла ладонью его руку. К сожалению, она не могла заткнуть уши. Генри продолжал злобно нашептывать Эллиоту на ухо что-то об Алексе: мол, каким надо быть идиотом, чтобы позволить Джулии пуститься в это путешествие.
Алекс с потерянным видом уставился в свою тарелку. Сказать ему правду? Не время и не место. Она знала, что, будь она честной с ним с самого начала, Алексу не было бы сейчас так тяжело. Так что теперь она должна относиться к нему повнимательнее.
– Алекс, – тихо произнесла Джулия. – Может быть, я останусь в Египте. Я не знаю, что будет дальше… Милый, иногда мне кажется, что тебе нужен кто-то более достойный тебя.
Алекса не удивили эти слова. Помолчав с минуту, он ответил:
– Разве есть на свете кто-нибудь лучше тебя? Если тебе вздумается жить в джунглях Судана, я последую за тобой.
– Ты сам не знаешь, что говоришь.
Он наклонился вперед и понизил голос до шепота:
– Я люблю тебя, Джулия. Все остальное в жизни я принимаю как само собой разумеющееся. Но не тебя. Ты для меня дороже всех людей на свете, и я буду сражаться за тебя, если понадобится.
Что она могла сказать, чтобы не ранить его?
Внезапно Алекс поднял глаза. Появились Рамзес и Самир.
На минуту Джулия потеряла дар речи. Рамзес был великолепен в отцовской
Потом началось. Он уставился на голые плечи Джулии, в открытый вырез ее платья. Он не отрывал глаз от крошечной темной ложбинки между полуобнаженными грудями. А Алекс с холодной яростью смотрел на Рамзеса. Самир, усевшийся по левую руку от графа Рутерфорда, тоже встревожился.
Все еще не сводя с Джулии глаз, будто ни разу до сих пор не видел ни одной женщины, Рамзес сел слева от нее. Она быстро протянула ему салфетку и прошептала:
– Вот, возьми. И прекрати глазеть на меня. Это бальное платье, так принято! – И тут же повернулась к сидящему напротив Самиру. – Самир, я так рада, что вы путешествуете с нами!
– Да, и мы тоже, – немедленно включился в разговор Эллиот, нарушив неловкое молчание. – Наконец-то мы ужинаем все вместе. Я так мечтал об этом. Чудесно! Кажется, я добился своего.
– Похоже на то, – рассмеялась Джулия.
Ей стало легче оттого, что рядом был Эллиот. Он сглаживал все неловкие моменты, делал это ненавязчиво, повинуясь интуиции. Это было для него естественно, как дышать. За обаяние и удивительную деликатность его и любили в обществе.
Джулия не осмеливалась в открытую смотреть на Генри, но видела, что ему явно не по себе. Он уже наполовину опустошил бокал.
Официанты принесли шерри и суп. Рамзес потянулся за хлебом, отломил огромный кусок и тут же проглотил его.
– Скажите мне, мистер Рамсей, – продолжал Эллиот, – как вам понравился Лондон? Вы пробыли у нас совсем недолго.
Какого черта Рамзес улыбается?
– Потрясающий город! – отозвался он восторженно. – Поразительные контрасты между роскошью и нищетой. Не понимаю, почему машины производят такое множество полезных вещей для немногих и так мало – для всего народа.
– Сэр, вы нападаете на саму техническую революцию, – произнес Алекс с нервным смешком, что было признаком дурного настроения. – Только не говорите, что вы марксист. Мы крайне редко принимаем радикалов… в своем кругу.
– Какой еще марксист? Я египтянин! – воскликнул Рамзес.
– Конечно, мистер Рамсей, – мягко сказал Эллиот. – Конечно вы не марксист. Это всего лишь шутка. Вы виделись с нашим Лоуренсом в Каире?
– С вашим Лоуренсом… Я знал его очень недолго. Рамзес смотрел на Генри. Джулия поспешно поднесла ко рту ложку и, легонько толкнув царя локтем, показала, как надо есть суп. Но Рамзес даже не посмотрел на нее. Он взял кусок хлеба, обмакнул его в суп и начал жевать, снова устремив взгляд на Генри.