Мумия
Шрифт:
– Хорошо. А что он тебе рассказывал?
– Значит так. Когда-то давно сам умер – или как будто бы умер… и те, которые с ним были, соратники – они решили: сохранить его тело, сделать мумию и выставить в музее, чтобы все видели и знали, какой он был. Ну и вот… сделали мумию, а потом к ним приходит один маг и говорит: а хотите, я его… ну, мумию, то есть… оживлю? А те без него не знают, что делать, говорят: хотим. Маг и оживил. Потом много всякого было…
– Опять шепчетесь? – налетела Галя Карповна. – Я сколько раз говорила: шептаться нельзя! Хочешь что-нибудь сказать – встань и скажи громко!
– Так мы договорились? – одними губами спросил Толик.
Руська кивнул.
Их долго не пропускали в Красный Круг – проверяли какие-то бумаги у водителя, что-то еще. Потом в автобус вошла толстая тетка в черной кожаной куртке с железной пентаграммой на рукаве и наганом на поясе.
– Какие красавцы! – сказала она, разглядывая класс. – Наше будущее! Поезжайте, водитель…
Когда автобус пересекал Красный Круг, Руська вдруг озяб. Он покосился на Машку: у Машки дрожали губы. Ни фига себе… Автобус свернул направо, и Руська увидел Кремль – во всей его красе: красные с золотом стены, бронзовые шестиконечные щиты на зубцах, башни с железными пентаграммами на шпилях – и сверкающая в лучах солнца тонкая, как кружево, золотая сеть-оберег, натянутая между башнями…
– Ух ты! – восхитился Руська.
– А вот эту сеть моя бабушка вязала, – сказала Машка. – Не одна, конечно…
Ворота перед автобусом открылись, пропустили его, закрылись.
– Выходите и стройтесь! – скомандовала тетка с наганом. Снаружи остро пахло ладаном: трое в таких же, как у тетки, кожаных куртках обходили автобус кругом, махая кадилами и шепча заклинания. Класс топтался, озираясь.
– Построились, построились! – торопила тетка. – Чему вас только в школе учат?
Наконец, класс выстроился в одну линейку. Галя Карповна бегала за спинами, топая, как шумное приведение.
– У кого есть магические предметы, амулеты, обереги – сдайте! – потребовала тетка. – Потом то, что дозволено к ношению, будет вам возвращено.
– У меня – вот…– сказала Машка, протягивая кусочек янтаря.
– И у меня, – Гарик Абовян отдал камешек с дыркой.
– И у меня… и у меня…– класс сдавал оружие: маленькие пентаграмки, старинные монеты, кроличьи лапки, крошечных костяных кошек и слоников…
– Не стыдно быть такими суеверными? – укорила тетка. – А еще в школе учитесь… Теперь мы проверим вашу честность. Федор, где ты?
Откуда-то появился одетый в военную форму горбун с чучелом обезъянки на плече. У Руськи упало сердце: теперь все… Прикинься шлангом, велел он себе, бить ведь не будут…
Горбун медленно шел вдоль выстроившегося класса, что-то шепча и прихихикивая. Он дошел до Руськи и вдруг остановился, будто принюхиваясь. Со слабым хрустом, слышным так, как если бы ломался лед на реке, обезъянка приподняла веки и стала выпрямлять скрюченную, прижатую к груди ручку. Тонкий черный палец уставился Руське пониже подбородка. Страх был такой, что Руська перестал чувствовать себя – тело стало чужое и как из ваты. Не описаться бы… Он, может быть, упал бы – но сзади подхватили, обшарили и нашли, конечно, веревочку.
– Эт-то что? – грозно нависла над ним тетка. – Это что, я тебя спрашиваю?
– В-веревочка…
– Веревочка? А какая веревочка?
– Кра…
– Я тебе покажу – красивая! Шелковая веревочка с семью сионскими узелками! Ты хоть знаешь, что это такое?
– Не… не знаю…
– Учительница! – воззвала тетка, потрясая рукой с веревочкой – она держала ее двумя пальцами, брезгливо, будто это был глист. – Учительница! Почему ваши дети не знают самого элементарного?
И тут Галя Карповна удивила Руську.
– Простите, – сказала она. – В школу поступает список предметов, запрещенных к ношению. Насколько я знаю, этого предмета там нет. Поэтому претензии могут быть предъявлены к наблюдающим инстанциям, но никак не к школе и не к ученикам.
Тетка еще поворчала для порядка и куда-то ушла, унося запрещенный предмет, и никто не догадался, что веревочка эта отвела взгляд обезъянки от Руськиного свитера…
– Где ты взял эту гадость? – ненавидяще глядя куда-то мимо Руськи, прошипела Галя Карповна.
– Нашел…– Руська отходил понемногу от пережитого страха.
– Что ты врешь – нашел…
– Правду говорю… клянусь… Лениным клянусь…– прошептал Руська.
Он при этом сложил крестом пальцы левой руки. Это подействовало и гром не поразил Руську.
Их долго-долго водили по Кремлю, показывая все, что там было. Возле Глав-колокола Толик потерялся, но его нашли и вернули. Потом экскурсовод рассказывал много интересного про Глав-пушку. Глав-пушку отлил великий русский мастер Андрей Чохов за много лет до рождения Ильича, но специально для того, чтобы охранять вождя от злоумыслов. Обычными снарядами Глав-пушка не стреляет, да она и не предназначена для этого. Но вот если кто задумает что-то злое против Ильича, то Глав-пушка тут же испепелит негодяя магическим огнем… Руська подумал было, а как же тогда история с Каплан?… но спросить не решился.
– А теперь пойдемте – Ильич ждет вас, – сказал экскурсовод с широкой неподвижной улыбкой.
Класс построили попарно и повели к дверям в большом доме. У дверей стояли часовые в высоких шлемах. Они взяли «на караул» и не шевельнулись ни одним мускулом, пока класс проходил мимо них. По ту сторону тяжелых дверей ждали люди в кожаных куртках.
– Пойдемте, дети, – сказала другая тетка, чем-то похожая на предыдущую, хотя и совершенно не такая: худая, с длинным носом.
– Не шумите, не галдите, не задавайте вопросов сами. Ильич будет спрашивать – отвечайте по одному, я буду показывать, кому отвечать. Ильич будет угощать вас конфетами – больше двух брать нельзя. Не набивайте конфетами рот – это некрасиво. После встречи вас покормят в столовой. Если кто-то хочет в туалет, сходите сейчас, вон туда, – она показала рукой.
Полкласса воспользовалась предложением.
– А можно я спрошу? – раздался чей-то голос. Руська скосил глаза: это был Венька Степанов, на вид – тихий очкарик…
– Спроси, мальчик, – благодушно сказала тетка. Не знала она, кто такой Венька.
– Степанов! – предостерегающе гаркнула Галя Карповна, но было поздно…
– А это правда, что Крупская отравилась?
Тетку будто стукнули палкой по затылку. Она замерла, мгновенно сгорбившись, потом медленно распрямилась, откинула голову назад, как кобра, и всем телом повернулась к Веньке.