Мумия
Шрифт:
Перед ними стоял Ардет-бей – потрепанный, но живой. В черных развевающихся одеждах медджай был классическим воплощением неустрашимого воина пустыни.
– Я бы сказал, что мне приятно видеть тебя живым и здоровым, – пробормотал Джонатан, переводя дух, – если бы ты не напугал меня до судорог.
– Я не хотел этого, – ответил Ардет-бей, слегка
– Но как тебе удалось справиться со всеми теми мумиями? – удивился О'Коннелл.
– А как это удалось тебе? – улыбнулся медджай, рука которого покоилась на золоченой рукоятке меча. – Может быть, придет тот день, когда мы с удовольствием поделимся друг с другом впечатлениями… а теперь мы должны расстаться. Я приношу вам свою скромную благодарность и благословения от всего моего народа и от себя лично.
– Принимается, – добродушно усмехнулся Рик.
– Все это, конечно, замечательно, – вставил свое слово Джонатан, – но только все те сокровища, которые мы искали, теперь навсегда похоронены под песками Сахары.
– А почему бы вам, не отправится вместе с нами в Каир? – предложила Ардет-бею Эвелин.
– Город не для меня, – возразил воин. – И у меня еще есть долг.
– Какой долг? – поинтересовался О'Коннелл.
– Я должен вернуться к своему племени. Медджаи снова будут охранять эти пески. Ведь под ними покоится Тот, Чье Имя Не Называется.
– Я не думаю, что он когда-либо вернется, – склонив голову, предположил Рик.
Но Эвелин не разделила его уверенности:
– «Смерть – это только начало» – это были его последние слова. Мне кажется, что следить за этими песками – не такая уж вздорная мысль.
Ардет-бей снова поклонился:
– Пусть Аллах улыбается, глядя на вас сверху. – С этими словами он сел на верблюда и ускакал.
– Надо же, «Аллах улыбается», – фыркнул Джонатан. – А я-то думал, что он верит в те древние божества. – И он в раздражении наподдал ногой песок.
О'Коннелл снисходительно похлопал англичанина по плечу:
– А что тебя, собственно, беспокоит,
– Все это так, но где сокровища? Пусть аллах улыбается, глядя на мой голый зад. Я бы в любой момент обменял его благосклонную улыбку на пригоршню золота.
– А я бы нет, – ответил О'Коннелл, глядя на сияющее лицо его прекрасной сестры. Легкий ветерок пустыни развевал подол ее черного платья и играл густыми каштановыми локонами.
О'Коннелл ощущая себя настоящим героем, подхватил Эвелин на руки и приник к ее губам долгим чувственным поцелуем. Она ответила ему с той же пылкостью, ничуть не походя в эту минуту на скромного библиотекаря. Она еще не знала, что очень скоро ее назначат первой в истории женщиной-хранителем знаменитого каирского Музея древностей.
– Замечательно! – взбираясь на верблюда и искоса поглядывая на влюбленных, фыркнул Джонатан.
Их поцелуй длился целую вечность, а за ним последовал еще один. Наконец Рик вскарабкался на верблюда, устроил Эвелин за своей спиной, и они принялись любезничать и ворковать, вызывая у Джонатана приступ тошноты.
О'Коннелл сердито кашлянул и вдруг, улыбнувшись, посмотрел на Джонатана. Тот вздохнул и тоже ответил улыбкой своему американскому другу.
– В общем, приключение вышло, что надо, – кивнул Джонатан.
– Это веселее, чем быть повешенным в каирской тюрьме, согласился с ним Рик.
Их взгляды встретились, они снова улыбнулись друг другу, натянули поводья и направили верблюдов вперед.
Когда на фоне ярко-пурпурного заката трое путешественников приближались к маленькому оазису, они понятия не имели, что в неприметных сумах верблюдов их поджидают сокровища фараонов, которые невольно завещал им последний обитатель Города мертвых.