Мумонкан. Застава без ворот. Сорок восемь классических коанов дзэн
Шрифт:
Проанализируем эту историю. Представим, что она произошла с кем-то наподобие епископа Беркли. Если бы у него спросили: «Где ваша мотыга?», он в своих философских рассуждениях был бы недалек от Риндзая и Обаку. Что есть мотыга? Что есть «я»? Что значит, что у меня есть мотыга? Что значит, что у меня ее нет? Имею ли я мотыгу или она имеет меня? Можно ли одновременно держать мотыгу и не держать ее? Но ведь именно этому Обаку не учит Риндзая. Преподавать дзэн означает не-преподавать, возвращать целостное, устойчивое видение жизни. Ответ не должен быть отличным от вопроса. Никаких отговорок, нападок, отстаивания мнений, толкований. Поступки должны физически и духовно составлять часть Единого Действия. Именно так поступил Риндзай, когда получил одобрение Обаку.
Всякий раз, когда Хякудзё читал проповедь, вместе с монахами ее слушал какой-то старик. Когда монахи выходили из зала, старик выходил вместе с ними, но однажды он остался, и Хякудзё спросил у него:
— Кто ты такой?
— Я не человек, — ответил старик. — В далеком прошлом, во времена Будды Касё, [55]
Старик помолчал некоторое время, а затем спросил у
Хякудзё:
— Может ли просветленный человек подвергнуться воздействию причины и следствия?
— Никто не может уйти от закона причины и следствия, — ответил Хякудзё.
Старик сразу же достиг просветления и, поклонившись, сказал:
— Теперь я освободился от перерождений в шкуре лисицы, и вы найдете мое тело по другую сторону горы. У меня к вам последняя просьба. Пожалуйста, похороните меня как монаха.
Хякудзё попросил кармадану, или дьякона, ударить в бяку [56] и сообщил монахам, что после полуденной трапезы [57] будет похоронная служба по покойному монаху. Монахи очень удивились, потому что все пребывали в добром здравии, и никого не было в лазарете. [58] Они не могли понять, чем вызвано это распоряжение мастера. После трапезы Хякудзё провел их к основанию горы и посохом указал на тело лисицы, которое затем было предано огню.
Вечером Хякудзё поднялся на кафедру и рассказал монахам всю историю. Тогда Обаку спросил:
— Вы говорите, что старик ошибся в своем ответе и вынужден был провести пятьсот воплощений в шкуре лисицы. Но предположим, что он не допустил этой ошибки, что бы с ним случилось?
— Подойди ко мне, — велел Хякудзё, — и я скажу тебе! Обаку подошел к нему и наставил ухо. Хякудзё всплеснул в ладоши и воскликнул:
— Я думал, только у варвара рыжая борода, а оказывается есть еще один человек с рыжей бородой!
55
Касё Будда — шестой из семи древних Будд, имена которых: Випасин? Сикхин, Висвабху, Кракутчанда, Канакамуни, Кашьяпа, Шакьямуни.
56
Бяку, или деревянный барабан, по-китайски буквально означает «делать известным». Бяку (цуй-тин) состоит из тина, восьмиугольного столба, по которому стучат цуем, восьмиугольной палкой. Звук похож на звук кинута, деревянной трещотки, воспетой в китайской, корейской и японской поэзии.
57
Буквально: «после еды», но в значении «после полуденной еды», потому что утром монахи едят рисовую кашу, а в полдень едят рис. Следуя индийским обычаям, после полуденной трапезы есть больше не принято, и поэтому вечерняя трапеза называется «лечебное питание».
58
Лазарет буквально называется «покои Нирваны», Однако для обычного монаха перспектива скорой смерти, даже в преддверии блаженства, не способствовала выздоровлению. Поэтому впоследствии «покои Нирваны» были переименованы в свою противоположность, в «покои продления жизни».
Учение буддизма хинаяны о карме изложить очень трудно. Судзуки пишет:
Принимая во внимание все имеющиеся факты, следует признать, что учение о кармической продолжаемости, особенно когда приходится описыватъ его проявления в реальной жизни, становится очень сложным. Кроме того, нет уверенности в том, что оно полностью оправдано с теоретической точки зрения. [59]
Однако с позиции буддизма махаяны акцент переносится на другую часть проблемы, а именно на то, как мы можем быть кармически обусловлены и в то же время свободны, как мы можем, не прекращая жить, выйти из сферы действия этого закона. В самом конце Песни о пути к просветлению Ёка Дайси [60] говорит:
59
Т. D. Suzuki, Essays in Zen Buddhism, 2d Series, p. 238.
60
Ёка Дайси известен также как «переночевавший каку (просветленный)», потому что Шестой патриарх в знак восхищения перед его пониманием дзэн попросил его провести с ним ночь. Подобно тому как Шестой патриарх достиг внезапного просветления, слушая Конгокё, Гэнгаку (Ёка Дайси) достиг просветления, читая Юймакё. Он умер в 713 году.
Когда мы глубоко постигаем [что формы вещей не являются их реальностью], кармические препятствия воистину пусты. Если мы не постигли этого, мы продолжаем выплачивать наши долги [то есть по-прежнему ограничены обстоятельствами и должны подчиняться им].
Сравните это высказывание Ёка Дайси со словами мистера Уэллера — старшего в романе Бумаги Пиквика, в которых он говорит о том, что смерть необходима владельцам похоронных бюро. Это еще одна иллюстрация учения Эмерсона о воздаянии. Кроме того, в начале Песни о просветлении есть следующие строки:
Когда истина постигнута, люди и вещи не кажутся разделенными,
И
Като цитирует вопрос, который Губу задал своему учителю Тёса Кэйсину [62] по прочтении слов Ёка Дайси. Губу спросил: «Если после просветления кармические препятствия становятся пустыми, почему Арьясимха [63] и Второй патриарх [64] должны были искупать свои кармические долги?» Другими словами, если, достигая окончательного просветления, человек выходит из сферы действия закона причины и следствия, как может этот человек продолжать страдать от результатов своих поступков в прошлой жизни?
61
Ад (Асити) — последняя и самая ужасная из преисподних, где грешники страдают и умирают, но тут же снова перерождаются, чтобы продолжать страдать.
62
См. случай XII, стихотворение.
63
Арьясимха — двадцать четвертый индийский патриарх; брамин по рождению, он был взят на каторжные работы в Кашмир, где умер как мученик в 259 году.
64
Второй патриарх Эка был приговорен к смерти и обезглавлен по подстрекательству враждебной секты. См. случай XLI.
В девятой главе Евангелия от Иоанна мы встречаем очень похожий вопрос, заданный самому Христу:
И, проходя, увидел человека, слепого от рождения. Ученики Его спросили у Него: Равви! кто согрешил, он или родители его, что родился слепым?
Этот отрывок интересен, поскольку мы видим, что евреи вообще и ученики Христа в частности были не так далеки от современных им религиозных воззрений, как принято считать. Кроме того, в Апокрифах (Мудрость Соломона, 8, 20) имеем: «Скажу вам, что, будучи праведным, я вошел в незапятнанное тело». Христос дает дзэнский, а не ортодоксально буддистский ответ:
Не согрешил ни он, ни родители его, но это для — того, чтобы на нем явились дела Божий.
А вот как Тёса отвечает своему ученику:
Существование во времени не подлинно;Разрушение во времени не есть МУ.Нирвана и выплата кармических долгов —Это одно и то же.Тёса, подобно Христу, призывает людей покинуть относительный, объяснительный, временной мир причины и следствия и войти в мир Святого Духа, в мир My. Это не означает, что мы должны перейти из этого мира в следующий, идеальный, совершенный мир. Сам Христос говорит: «Неужели Мне не пить чаши, которую дал Мне Отец?» (Ин. 18, 11). Эта чаша есть чаша Кармы. Все определяется нашей готовностью пить из нее. Если мы пьем из нее как из чаши, данной нам Отцом, мы пьем воду вечной жизни.
Об ответе Тёса другой мастер, Догэн, [65] говорит, что это не ответ. О каком ответе не скажешь так? Все вокруг — My! My! My! Слава Божия! Слава Божия! И ничего больше.
Теперь мы можем перейти к собственно истории. Совершенно очевидно, что в ней описана маленькая драма, разыгранная Хякудзё в назидание монахам. Скорее всего, случилось следующее. Однажды утром во время прогулки Хякудзё обнаружил под камнем мертвую лисицу. В этот период проповеди Хякудзё посещал какой-то старик, который в этот самый день остался после проповеди и начал задавать вопросы о природе кармы. В конце концов он спросил:
65
Догэн — основатель Эйхэйдзи, главного в Японии храма секты Сото. Догэн родился в 1200 году, отправился в Китай в 1223, вернулся в 1228 и умер в 1253. В 1880 году он посмертно получил имя Сёё Дайси.
— Не являются ли причина и следствие также пустыми?
На что Хякудзё ответил:
— Никто не может уйти от закона причины и следствия. [66]
Старик достиг просветления. После чего Хякудзё связал прежнее, непросветленное его состояние с безжизненным телом лисицы, которую он видел утром у подножья горы, и решил разыграть перед монахами небольшую сценку. Как всякий хороший учитель, Хякудзё знал о важности участия класса в учебном процессе и о ценности наглядных пособий. Поэтому он распорядился провести похороны по всем правилам. Монахи были очень удивлены, когда увидели, что лисицу хоронят с обрядами и распеванием сутр, как монаха. Когда их возбуждение, подогреваемое нелепыми догадками, достигло апогея, Хякудзё рассказал им изобретенную историю.
66
Напоминает слова Христа: «Не нарушить пришел я, но исполнить» (Мф. 5, 17).
Некоторый человек, сказал он, рождался и перерождался в шкуре лисицы в течение тысяч лет, потому что, будучи в прошлом главным монахом этого самого монастыря, он однажды имел неосторожность сказать монахам, что просветление освобождает от закона кармы. Какого же мнения должен был придерживаться этот человек? Следовало ли ему сказать, что просветленный все еще подвержен действию кармы, что он не освободился из круга рождений и смертей? Об этом старик спросил у Хякудзё. Хякудзё ответил, что закона кармы невозможно избежать. Старик сразу же достиг просветления, и его лисье тело стало ненужным. Это тело нашли возле монастыря и похоронили со всеми почестями.