Мурад IV, первый султан, пристрастившийся к выпивке

Первым султаном, захмелевшим от вина, числится Мурад IV. Обстоятельства, при коих пристрастился он к этому зелью, заслуживают внимания. Прогуливаясь как-то по городской площади в переодетом виде – ни один султан не лишает себя такого рода приключения – наткнулся он на некоего прохожего, им оказался Бекри Мустафа – пьяный и едва держащийся на ногах. Зрелище это

показалось султану непривычным, он спросил, что сие означает. Слуги ответили, что перед ним человек, который явно под хмельком; и пока они разъясняли своему господину, как доходят до подобного состояния, Бекри Мустафа, заметив, что тот приостановился, повелительным тоном приказал уступить дорогу. Изумленный сей неслыханной дерзостью, Мурад не удержался и гневно произнес: «Да ты знаешь, несчастный, кто перед тобой? Я – султан». На что турок тотчас выпалил: «Подумаешь, а я – Бекри Мустафа. Соберешься продавать Константинополь, я у тебя его выкуплю: и тогда ты станешь Мустафой, а я – султаном». Мурад просто сражен, он интересуется, на каком основании этот человек заявляет свое право на покупку Константинополя. «Не умничай, – говорит пьянчужка, – иначе я и тебя прикуплю, ведь ты всего-навсего сын невольницы» (Общеизвестно, что матерями султанов становились рабыни из сераля). Наш важный вельможа счел подобный диалог из ряда вон выходящим. Выяснив, что несколько часов спустя Бекри протрезвеет и к нему вернется рассудок, он повелел доставить его к себе во дворец, дабы понаблюдать, во что выльется порыв подвыпившего турка, когда тот окончательно придет в себя. И вот через некоторое время Бекри Мустафа просыпается в роскошной золоченой дворцовой спальне. Его удивлению нет предела. Ему рассказывают о случившемся и о его вольности с султаном. Зная о суровости нрава Мурада, он смертельно напуган и ожидает тяжелой кары. Все же он и здесь, перед лицом опасности, проявляет находчивость: притворяется, что умирает от страха, и единственное средство оживить его – подать немного вина, иначе он тотчас испустит дух.

Охранники не на шутку встревожены – вдруг он отойдет в вечность прежде,

чем будет предъявлен султану, – они приносят бутылку вина, из которой он отпивает несколько капель, остальное прячет под одеждой. Немного погодя его приводят к верховному правителю – тот напоминает о его смелых предложениях и требует обещанной платы за Константинополь. Бедный турок достает бутылку, восклицая: «О император, вот что побудило меня вчера замахнуться на покупку Константинополя, и если бы вы ощутили себя владельцем тех несметных богатств, какими обладал тогда я, то предпочли бы радость эту власти над всей Вселенной!» Мурад засомневался, возможно ли такое – выпивоха посоветовал: «Достаточно пригубить божественный сей нектар». Императору, никогда прежде не вдыхавшему винных паров, не терпелось попробовать из любопытства; он выпил все одним глотком, и вино тотчас ударило ему в голову. Счастливая веселость охватила все его существо, по членам разлилось невиданное блаженство, теперь ему на самом деле показалось – все прелести верховной власти не идут ни в какое сравнение с испытанным наслаждением. Он выпил еще. Опьянение усилилось, его свалил сон, после чего он пробудился со страшной головной болью. Неожиданно болезненное состояние вытеснило прежнее удовольствие. Он велел позвать Мустафу, негодуя и сетуя на донимающее его недомогание. Тот, будучи весьма сведущим в данном предмете, поклялся жизнью, что вылечит Мурада, прописав в качестве единственного снадобья новую порцию вина. Султан согласился. Боль тотчас сменилась наслаждением. Открытие сие настолько вдохновило его, что он уже не мыслил своего существования без этого лекарства, ежедневно доводя себя до опьянения. Бекри Мустафу он назначил своим личным советником, приблизив его как доверенное лицо, с которым всегда можно вместе выпить. Когда тот умер, султан устроил пышные похороны в кабачке, посреди бочек, и позднее не раз заявлял, что с потерей этого мудрого учителя и преданного советника кончились его счастливые деньки.