Мурад. Любовь для бандита

Молли Анетта

От этого мгновенного порыва становится не по себе ни мне, ни ей. Мы смотрим друг другу в глаза, не зная, что, в итоге, ждём друг от друга.

Нас отвлекает, зашедшая Рая.

— Мурад Аскарович, стол накрыт, — произносит официально, с подозрением косясь на Любу.

— Принято.

— Ну вот, а я думала, что ты сам что-то приготовишь, — произносит Люба разочарованно.

Смеюсь, понимая, что мне бы это даже в голову не пришло. И готовить я не умею.

— У меня в планах нет тебя отравить. И я, пташка, не готовлю. Оставим это обслуге, — добавляю

серьёзно, намекая на ресторатора.

Мы приходим в столовую, где ужинаем, подшучивая друг над другом. Кай, естественно, с нами и пытается стянуть пару кусков мяса со стола. Веселье заканчивается, когда Люба решает узнать меня лучше.

— Мурад, а где твои родители? У тебя есть братья или сёстры?

Эта тема режет слух. Я молчу, продолжая есть. Люба выжидающе смотрит.

— Отец в другом городе. Брат там же, — отвечаю сухо, надеясь, что её это устроит.

— Ничего себе! Он тоже дерётся? Вы похожи? — пташка не угомонится так быстро.

— Нет. Он не родной. И ты его уже видела. Я приходил с ним на открытие ресторана.

Люба замолкает на секунду.

— Жаль, но я не помню, как он выглядел… — её глаза бегают, но не осмеливается спросить что-то ещё.

Спустя некоторое время, она, всё-таки, решает продолжать допрос.

— Мурад, ты сказал, что он не родной тебе… его усыновили? — тихо спрашивает Люба.

Отодвигаю тарелку и делаю большие глотки вина. Пташка тоже берёт бокал и отпивает, продолжая пристально смотреть на меня.

— Ты же не отстанешь, правильно? — спрашиваю, нахмурившись.

— Прости, если лезу не в своё дело… просто вчера я поняла, что хочу узнать тебя… просто… Ну ладно, проехали. Наверное, я тороплюсь слишком. Не обращай внимания на… — начинает тарахтеть, но перебиваю её.

— Меня усыновил лучший друг моего отца. У него уже был сын. Моих родителей убили. Застрелили на моих глазах.

Глаза Любы расширяются. Она неуклюже ставит бокал на стол, и он разливается кроваво-красным пятном на скатерти.

— Чёрт! Прости! — встаёт и начинает судорожно промакивать пятно салфетками.

— Угомонись и сядь.

Люба продолжает свои движения.

— Сядь! — рявкаю громче, чем хотелось.

Она вздрагивает и медленно садится.

— Всё уберут и без твоего участия.

— Но мне нетрудно и… — снова начинает она, но видя моё настроение, замолкает.

— Нужно выгулять Кая на ночь. Пошли, — с этими словами встаю и выхожу на улицу.

Идём по ночному городу, не говоря ни слова. Моя недавняя исповедь теперь напрягает, так как не люблю открывать душу. Никому. Никто из моих друзей и знакомых не знает, что случилось с моей настоящей семьёй. Мне не нужны ни сочувствующие взгляды, ни жалость. Единственное, что хотел бы — отомстить сам за смерть родителей, но мой приёмный отец уже давно расквитался за смерть лучшего друга и его жены.

Я не помню ни голоса, ни то, как они выглядели в реальной жизни. Фото не передаёт ничего. Помню лишь тепло маминых рук и её безграничную любовь. На этом всё. Часто в детстве задавался вопросом, как бы сложилась

моя жизнь, если бы они были живы. Но сложилось так, как сложилось.

Чувствую маленькую руку, которая подхватывает мою. Люба оказывается так близко, что отвлекает от нагрянувших мыслей. В лицо пытается заглянуть и прочитать о чём думаю.

— Спасибо, что поделился, — произносит она, чем удивляет. Был уверен, что начнёт дальше расковыривать эту рану, но нет. Видимо, не зря учится на психолога.

Поворачиваю голову в её сторону, замечая, как прижалась ко мне вся. Кладу руку ей на талию, прижимая к себе ещё сильнее.

— Про твою жизнь не спрашиваю, так как и так всё знаю, — говорю, хмыкнув.

Она закатывает глаза.

— Думаю, что я ещё могу тебя чем-то удивить.

— Ну, попробуй.

Люба начинает рассказывать разные факты своей жизни. Про мать, сестру, школу, детство. В шоке от того, что я внимательно слушаю, стараясь не пропустить ни слова. Да, мне хочется знать о ней всё. Да, всё, что она рассказывает, я и так знаю, за исключением разных мелочей, но пусть думает иначе. Нравится смотреть на то, как она что-то увлечённо рассказывает. Её мимика. Её грусть. Её улыбка. Её смех. Готов выслушать это ещё раз двести, лишь бы смотреть на неё.

Далеко за полночь, возвращаемся в дом. Начинаю раздевать её прямо на пороге, не в силах оторваться. Она становится податливой, сама торопясь остаться без одежды. Всю ночь напролёт мы продолжаем изучать друг друга.

Глава 38

Не замечаю, как пролетает неделя. Неделя страсти, бабочек и адреналина. Я стала рассеянной даже на работе, чем очень злю Артура. Хорошо, что Марианна, кажется, уехала, иначе точно бы нашла к чему придраться.

Артур не сказал мне ни слова о том, что видел нас тогда с Мурадом, но, очевидно, стал относиться ко мне иначе. С лёгким презрением. Он не показывает это явно, но я чувствую. Стараюсь настроить себя так, что не обязана ему ничем. Абсолютно.

С Милкой созваниваемся каждый день. Ей очень нравится в лагере. Завтра родительский день и она очень ждёт моего приезда… с Артуром. Я не стала акцентировать на этом внимания, но будет странно, если я приеду одна.

— Милана пригласила меня завтра. Тебя подвезти? — подходя, спрашивает Артур, пока я составляю график работы официантов.

Поднимаю палец вверх, чтобы не отвлекал. На самом деле, я не была до такой степени занята. Просто я не знаю, что ответить и как на всё отреагирует Мурад. К тому же, считаю, что очень рано показываться на глаза Милане с ним, так как это слишком серьёзно. Хотя, может Мураду это и не нужно.

Спустя пару минут, когда тянуть с ответом было уже глупо, поднимаю голову от бумаг.

— Что ты говорил?

Артур отходит от окна и скользит по мне взглядом.

— Милана хочет меня завтра видеть на родительском дне. Ты знала об этом? Забавно получается, она будто чувствует, что я её настоящий отец…