Мурашка для Медведя
Шрифт:
Сидя на кровати, девушка улыбалась в камеру, а на заднем фоне виднелся кусок прикроватной тумбы, на которой в красивой рамке стоял снимок двух обнимающихся подруг. Изображение нечёткое, слегка смазанное, но… Узнав вторую девушку, я охнул от неожиданности и отодвинув тарелку, снова раскрыл папку.
«А дело, похоже, перестаёт быть скучным…»
Глава 11
Михаил
Насколько я влип, понял уже на подъезде к точке назначения. Всю дорогу как-то не до того было. Всё
По заданию я должен был изображать местного участкового, временно замещающего вышедшего на пенсию сотрудника и краем глаза следить за Ромашкиной. Ни сроков, ни конкретики. Чего за ней следить-то? И что такого эта девица может совершить в небольшой деревеньке?
Понял лишь, что какое-то время она жила в Москве, дружила с некой Светланой, с которой они на пару снимали ничем не примечательную квартиру, а в ночь убийства, видимо, зависала в злополучном клубе. С кем интересно? Почему без подруги? И куда пропала? Никаких заявлений по данному вопросу я не помнил. Не могла же она пырнуть того мужика, тем более подозреваемым числился совсем другой субъект.
Я знал лишь, что убитый был связан с распространением наркоты и содержал несколько элитных притонов, поэтому решил, что Ромашкина могла быть либо одной из его путан, либо дилером. Если девка свинтила в тьмутаракань из-за того, что хозяина чпокнули, я мог предположить, что она была замешана либо в самом процессе устранения, либо была близка со жмуриком и боялась такой же участи. Но как на неё вышел Давыдов и почему так печётся о судьбе этой крали?
В общем, пока гонял в башке все эти мысли и набрасывал предположения, меня доставили к дому почти бывшего участкового. Оглядев окрестности, я протяжно вздохнул. Сам вырос в деревне и культурного шока испытать не боялся. Детство было весёлым, но я особо по глубинке не скучал.
Родители переехали в столицу, когда мне было всего пятнадцать, и первое время мне пришлось буквально выгрызать авторитет в школьной иерархии местных мажоров. Конечно, в первую очередь кулаками, а потом уже достижениями. Точные науки терпеть не мог, поэтому ударился в спорт. Футбол, лёгкая атлетика, биатлон, плаванье и бокс, – в этих дисциплинах я всегда был если не первым, то на лидирующих позициях. Сверстники зауважали, ну или просто боялись, а со временем увлечения спортом переросли в цель стать служителем порядка.
Собственно стал… Только вот хлебаю теперь не совсем те романтично крутяцкие последствия, к которым стремился и восхищался при просмотре фильмов о крутых полицейских. Реалии жизни, мать их…
– Дядь Вась, встречай смену, – приоткрыв окно автомобиля, проорал председатель, доставивший меня в деревню.
– Дядя Вася? – хмыкнув, переспросил я.
– Василий Семёнович, – подняв вверх палец, строго поправил Иван Егорович и, смерив меня прищуренным взглядом, уточнил: – Сколь тебе лет-то Михаил.
– Тридцать
– Э-эх, Миша, тяжело тебе в наших краях придётся, – пожевав губу, задумчиво изрёк председатель.
– С чего это? – слегка оскорбившись, хмыкнул я. – Опыта у меня достаточно и…
– Да не об этом я, – хохотнул мужчина и, тяжко вздохнув, пробормотал: – Не о работе.
– Ам-м, – промычал я растерянно, не понимая, какая такая опасность может грозить моей персоне в здешних местах.
– Бабы прохода не дадут, – подмигнул Иван Егорович и, кивнув на дом через дорогу, поделился: – Мало того, что своих одиночек полно, так недавно ещё внучка бабы Шуры приехала.
– Справлюсь, – расплылся я в ехидной улыбке и, прочитав название улицы и номер дома, поинтересовался: – А что за внучка-то?
– Такая прям ух-х, – обрисовав руками нечто непонятное, выдал председатель и, прицыкнув языком, вздохнул: – Худовата правда, но… Ты, если планируешь у нас остаться, лучше к Люське Воропаевой присмотрись. Девка она сочная, да и хозяйственная. Такая и борщ сварит и детей нарожает.
– Да не дай бог, – выпалил я, на секунду представив себя среди батареи кастрюль борща и выводка спиногрызов, но поймав осуждающий взгляд председателя, осёкся: – Ну в смысле, первым делом работа, а потом уж…
– Ну-ну, – покосился на меня мужчина и, выйдя из машины, направился к выглянувшему из дома мужичку, ворча на ходу: – Семёныч, хрен старый. Дрыхнешь, что ли?
– Подрыхнешь тут с вами, – чертыхнувшись, отозвался тот, но руку председателю пожал и, скосив на меня любопытный взгляд, заворчал: – Хорош чертяка… Ты что ли достойная смена?
– Постараюсь не облажаться, – кивнул я и, закинув спортивную сумку на плечо, подошёл ближе и пожал Василию Семёновичу руку, представившись: – Михаил.
– Ну, что ж, заходи Мишка, коль не шутишь, – хмыкнул мужчина и, покосившись на Ивана Егоровича, поинтересовался: – Заглянешь, Егорыч?
– Некогда, – отмахнулся председатель и, обратившись ко мне, посоветовал: – Сегодня отдыхай, только печень береги. А завтра…
– Сами разберёмся, – перебил Василий Семёнович, назидательно проворчав: – Чё я не понимаю.
Домик оказался небольшим, но вполне уютным. Мой предшественник выделил мне целую комнату, но предупредил, что скоро дом на время будет в полном моём распоряжении.
– К сыну в Крым хочу съездить, – поделился мужчина и, прикурив сигарету, подошёл к небольшой газовой плите.
Снял со сковороды слегка помятую крышку и, выставив на стол жареную картошку, полез в холодильник. Рядом со сковородой появилось блюдце с нарезанным салом, мисочка с маринованным луком и деревянная досочка с белым хлебом, накромсанным толстыми ломтями. От аппетитных запахов рот наполнился слюной и, взяв вилку, я без церемоний приступил к еде. Хозяин, глянув на меня с явным одобрением, тоже присоединился к трапезе.