Муравьиный лабиринт
Шрифт:
– Зато я ела. Это дежурное блюдо Суповны.
Рина озабоченно потянула рукав, готовясь по кентавру связаться со ШНыром. Прямой связи с Лехуром у нее не было, и она спешно соображала, что теперь скажет Кавалерии. Гамова та, конечно, не бросит и Лехура уговорит, но без игры бровями, сдувания со лба челки, риторических обращений к императору Октавию и прочих проявлений директорского «ндрава» наверняка не обойдется. Кавалерия есть Кавалерия, да и от Гамова она никогда не была в
Однако прежде, чем Рина коснулась кентавра, тяжелый арбалетный болт ударил в деревянный щит, прикрывавший среднее окно, и, выбив из него две доски, образовал широкую брешь. Воспользовавшись брешью, еще один болт ударил в раскаленный бок буржуйки, пробил металл и застрял внутри.
Мимо башни скользнуло две тени и вслед за ними еще одна.
– Берсерки!
Гамов схватил арбалет. Быстрым, выверенным движением взвел тетиву и, не отводя глаз от окна, как червяк стал выползать из мешавшего ему одеяла. Освободившись, ногой ударил в болтавшийся деревянный щит, окончательно сорвав его.
– Бери второй арбалет! Живее! – приказал он Рине.
– У меня шнеппер, – она лихорадочно шарила по карманам.
– Где?
– В комнате… Под подушкой, – убито закончила Рина.
Выходить без шнепперов запрещалось, но сегодня она успокоила совесть тем, что тащит кастрюлю.
– Бери арбалет, – повторил Гамов.
Рина послушалась. Ей достался маленький арбалетик, с которым она была знакома.
– Будешь перезаряжаться – не путай болты. Болтов с красной маркировкой не брать, – предупредил Гамов.
– Почему?
– Они не для твоего арбалета. И потом их нельзя ронять.
– А что будет, если уронить?
– Ничего. Если уронишь на другие красные болты – уже ничего не будет, – объяснил Гамов.
Он вдруг резко вскинул оружие, повел им снизу вверх и выстрелил. На пути к цели болт встретил толстую черную ветку липы. Негромкий взрыв – и ветку оторвало до самого ствола. В красноватой вспышке Рина увидела ускользающий силуэт гиелы. Испуганная, она металась из стороны в сторону, а берсерк усмирял ее сухими ударами электрошока.
Куски коры, сбитые взрывом, продолжали осыпаться. Дерево припадочно тряслось, сбрасывая снег.
– Гуманное оружие! Я прямо умиляюсь! – сказала Рина.
Гамов быстро перезарядился.
– Гуманного оружия вообще не существует, – сказал он, занимая позицию. Еще один болт с красной маркировкой взял в зубы, чтобы в следующий раз перезарядиться быстрее.
Рина неосторожно сунулась к окну. Снизу послышался звук, точно кто-то щелкнул ногтем по натянутой железной струне. Просвистевший болт нежно потрогал ее волосы, после чего врезался в кирпичную стену. Все произошло мгновенно.
Гамов схватил ее за ворот куртки и, как морковку, отдернул в глубь помещения.
– Вот! – сказал он, ради назидательности
После выстрела Гамова берсерки больше не совались на гиелах к окну. Понимали, что стрелять из темного проема на свет, да еще имея твердую опору, удобнее, чем со спины гиелы наугад.
– Четыре гиелы в небе. Еще двое засели под башней, – считал Гамов. – Шесть! И из Кубинки наверняка уже летят четверки две… Четырнадцать. Надеюсь, обойдется хотя бы без белдосиков, тогда вообще шансов нет… Высоко держатся – там их не достать!
Гамов несколько раз вскидывал арбалет, ослеживая проносящиеся в небе силуэты, но всякий раз опускал. Далеко.
– Выследили! А какое место было отличное! – с сожалением сказал он. – Эх, не надо было нам через площадь освещенную таскаться!
– Это те, что сожгли сарай Гавра. Я думала, что улетела от них, – сказала Рина.
Гамов повернул к ней белеющий овал лица.
– Так, значит, они не меня выслеживали?
– То-то я смотрю, обычно они так тупо не подставляются. – И ты молчала?
– Я не знала, – начала оправдываться Рина. – У них гиелы были в овраге. Я думала, они никак не…
– Да уж! Выслеживать шныров их профессия. Неужели ты думаешь, они все были на земле? Сторожевого-то точно в небе оставили. Да и логика, логика! Куда ты еще могла полететь на гиеле на ночь глядя? В ШНыр? Придется прорываться. Сиди тут, я пошел к гиелам.
Гамов сделал шаг. Его качнуло от слабости, он закашлялся. Комната была полна дыма, который пробивался из простреленной буржуйки.
– Ты сейчас не сможешь лететь, – сказала Рина.
– Да, – мрачно признал Гамов. – Не смогу. Голова кружится. И по берсерку тому с двадцати метров промазал.
– А здесь нельзя отсидеться? – с надеждой спросила Рина. – Я свяжусь с Кавалерией. Сюда примчатся Макс, Ул, Кузепыч, Штопочка…
– Ага! И устроят сражение, в Копытово, под боком у ШНыра! Погибнет четверка-другая берсерков, которых Тилль мгновенно заменит, и все старшие шныры. А нырять кто потом будет? Обучать молодняк?
У Рины перехватило дыхание. Уши стали пунцовыми. Она не ожидала услышать такое от Гамова. Получается, не останови он ее, из-за страха погибнуть она утащила бы с собой на тот свет еще и Ула с Ярой, и, возможно, еще многих. И первым об этом подумал Гамов. Не она!
Было слышно, как Гавр с Алем перестали возиться внизу и слушают. Захлопали крылья, и из пролома в полу высунулась морда Аля.
– Исчезни! – кратко велел Гамов.
Морда скрылась, но сразу же в тот же пролом вылез любознательный нос Гавра.