Мурзук

Бианки Виталий Валентинович

Но тут была совсем другая охота – охота по крупному зверю.

Еще в городе он получил предупреждение, что взять лося будет трудно. Лось, который только что на его глазах бесследно исчез в чаще, был не простой зверь. Так, по крайней мере, уверял студента знакомый крестьянин Ларивон.

Кто знает, что было на уме у хитрого мужичка? Может быть, своим рассказом о тайне неуловимого зверя он просто хотел разжечь любопытство городского жителя. Может быть, зазывая неопытного охотника к себе в деревню, он лукаво рассчитал, что и ему, Ларивону, перепадет

деньжат за постой, и зверь останется невредим.

– Податься ему некуда, – рассказывал Ларивон. – Потому эдак вот море легло. – Крестьянин корявым ногтем большого пальца провел на письменном столе студента длинную прямую царапину.

Студент знал, что Ларивонова деревня на южном берегу Финского залива.

– А так – деревни с полями прошли сквозной веревочкой через все леса.

Ноготь рассказчика начертил от прямой широкий неровный полукруг.

– Через поля зверь нипочем нейдет. Так и сидит в нашем лесу, как в мешке.

– Почему же его до сих пор не взяли? – удивился студент.

– Хитер, проклятый, – с какой-то даже гордостью объяснил крестьянин, – вот как хитер! Не простой это зверь. Видимость в нем звериная, а ум человечий. Один такой лось и ходит в наших лесах, а то молодняк всё – телята безмозглые. Есть еще мошник у нас. Ну, тоже сказать, колдовская тварь, чисто что оборотень. Да ведь то – птица!

Про птицу-оборотня студент тогда не стал слушать: очень его заинтересовал старый лось.

Ларивон охотно сообщил подробности.

Студент узнал, что лось этот – Одинец: старый бык, живущий отдельно от стада. Великан ростом, характером он тяжел: угрюм и необщителен. Силы неимоверной, в ярости прямо ужасен. В лесу есть медведи, но даже они не решаются напасть на Одинца. Деревенские охотники тоже не трогают его: ружья у них ненадежны. Сам же зверь избегает встреч с людьми.

Ларивон рассказывал, что случайно на Одинца натыкаются всюду: и в казенном лесу, куда бабы ходят клюкву-ягоду брать, и в крестьянских наделах, и в речке, куда лось заходит в жару, спасаясь от надоедливых оводов. Но где его лежка, где то надежное убежище, куда он скрывается при первой тревоге, – этого не знает никто.

Впрочем, у рассказчика на этот счет были свои соображения. Ларивон полагал, что Одинец прячется под землю.

– Это как же так? – изумился студент.

– А так, – нисколько не смутившись, продолжал крестьянин. – Место такое знает. Топнет ногой – земля перед ним расступится. Войдет – а она за ним закроется. Был да нет!

– Ну, уж это ты заливаешь! – смеясь, прервал студент. – Это ты, дядя, из сказки.

Ларивон не обиделся. Спрятав лукавую улыбку в бороду, он смиренно сказал:

– Знамо дело, мы народ темный, книгами не начитаны. Смекалкой до всего доходим. По-нашему так: зверь тяжелый, крыл у него нет. По воздуху, выходит, летать ему не полагается.

– Кто же говорит, что полагается? – удивился студент.

– Ну, значит, и ты говоришь, что летать он не может. А по трясине, где и кошке не ступить, с копытами-то пройти –

как скажешь, пройдет?

– Нет, конечно, не пройдет.

– Теперь вот и прикинь: идет Одинцов след по лесу, дошел до болота – тут и пропал. На ясном месте пропал! Назад следа нету, впереди такая трясина, что упаси господи! Болота, конешно, они разные бывают. Которые и безопасные. А вот ты наше погляди. Не только что летом, зимой скот и людей засасывает. В прошедшем годе случилось: лесной объездчик на коне ехал, в самый что ни на есть мороз. Попал в темноте на то болото – его с конем и втащило под снег-то. Куда, скажешь, зверь-то на таком месте девается?

– Не знаю, – задумчиво сказал студент. – Только уж, конечно, не под землю.

– Хошь верь, хошь нет, а, по-нашему, оно так. Зверь, говорю, не простой. Такое знает, что и человек не удумает. Да вот приезжай, сам увидишь. На месте-то способней будет разобраться.

– Нет, дядя Ларивон, спасибо, не выбраться мне, – решительно отказался студент. – У меня занятия скоро.

– Как знаешь. А надумаешь, отпиши заране: мы лошадей вышлем.

Ларивон ушел, а в мозгу студента крепкой занозой засела тайна внезапных исчезновений лесного зверя. Мысль то и дело возвращалась к загадке, но ответа не находила.

Глава третья

Улыбка

Студент и в самом деле не думал тогда ехать на охоту за лосем. Решение пришло позже, внезапно. Стоя у дерева с закрытыми глазами, он вспомнил, как это случилось.

Через несколько дней после посещения Ларивона он отправился на вечеринку к товарищу. У товарища, как всегда по субботам, собралось с десяток знакомых – студентов. Шумно спорили, пели.

Из девушек только одна была, студенту-охотнику незнакома. Она держалась в стороне и почти не принимала участия в общих разговорах.

Ему понравились ее светло-русые волосы, голубые глаза, золотистые прямые брови и тонкие строгие черты лица. Свежий загар крепких щек и настороженная неуверенность движений выдавали в ней человека нового в большом городе. И только легкая насмешливая улыбка, не сходившая с ее губ, как-то не вязалась с образом робкой провинциалки, впервые попавшей в столицу.

– Кто такая? – кивнув в ее сторону, тихонько спросил студент у хозяина.

– С севера приехала на курсы. Дикая какая-то, молчит все. Попробуй-ка разговорить.

– А чего она улыбается?

– Кто ее знает! Презирает, верно, нас, городских.

«Ого!» – подумал студент.

Он подсел к молчаливой гостье и завязал с ней разговор.

Девушка на вопросы отвечала скупо. Сказала только, что выросла в лесу и никак еще не может привыкнуть к городу.

– Что же вам не нравится у нас? – спросил студент.

– Не знаю… Вчера мне пришлось одной возвращаться ночью. Мертво кругом: ни деревца, ни травки, – камень один. Жутко как-то…

Он смотрел прямо в ее голубые глаза. И чем больше он в них вглядывался, тем больше они ему нравились. В их глубине мерцала грусть.