Мурзук
Шрифт:
Гассан посмотрел вниз. Там черным жуком осторожно взбирался по крутой тропе Саламат. Взглянул вверх. Там маячила в вышине знакомая темная точка. Восторг охватил джигита: показался ему вдруг необычайно просторным мир, охватило желание смелых подвигов – чтобы, как сокол, мчаться и биться с врагом в воздухе.
– Гляди, как у нас! – крикнул он темной точке и погрозил кулаком в небо.
По краю пропасти Гассан подбежал к отрогу, легко перепрыгнул на острый его гребень. Справа и слева от него обрывалась
Он быстро добрался до скалы. Тут ему пришлось остановиться и тщательно осмотреть каждый уступчик и выступ, каждую выбоинку, – куда поставить ногу, где схватиться рукой.
Скала нависла над пропастью крутой каменной грудью. Гассан полез, цепляясь руками у себя над головой, ощупью разыскивая намеченные для ног местечки. Он висел теперь спиной к бездне. Через несколько минут он добрался до нижнего углубления. Здесь, в маленькой открытой пещерке, вымазанной кровью, валялись перья и кости голубей, уток, франколинов и другой добычи сокола.
Дальше подниматься стало еще трудней: над головой выступил острый камень. Недолго думая, Гассан схватился за него обеими руками и всем телом повис над бездной. Раскачавшись, он втянул себя наверх и сел на камне.
Перед ним было гнездо сапсана. На кучке жесткого хвороста лежали четыре крупных пуховых птенца. Они изумленно уставились на джигита круглыми черными глазами.
Гассан одного за другим отправил птенцов к себе за пазуху. Соколята кусались и царапались.
– Сильные, – радовался джигит.
– Летит, летит! – донесся до него крик Саламата.
Тот стоял на перевале и показывал рукой куда-то в сторону.
Медлить было опасно. Гассан лег грудью на камень, крепко охватил его руками, соскользнул и, вися, нащупал ногою выступ. Нашел опору для другой ноги и отпустил руки.
В это мгновение сзади него просвистели крылья и раздалось громкое: «Гиак, гиак!»
Гассан стоял, всей грудью прижавшись к скале. «Двинет в спину – слетишь», – подумал он тревожно. Он осторожно повернул голову.
Сокол с криком несся прямо ему в лицо.
Гассан закрыл глаза, покачнулся – и сорвался в пропасть.
Добыча зорких
Саламат быстро спустился в ущелье.
Джигит лежал с переломленными рукой и ногой, со свернутой набок головой. Саламат приставил лезвие кинжала к его губам. Сталь затуманилась: Гассан дышал, но был без чувств. Через дыру в одежде Саламат поспешно вытащил соколят. Двое из них были живы: джигит ударился боком. Саламат спрятал их у себя на груди, взобрался на седло и погнал коня по ущелью.
Гассан пошевельнулся. Его глаз, обращенный вверх, открылся.
В небе
В полдень Саламат соскочил с усталого коня у сакли торговца Кумалея. Хозяина он застал на заднем дворе.
Саламат показал торговцу соколят, заломив за них громадную цену.
Кумалей покачал головой.
– Позови Гассана, – сказал он. – Соколятник скажет настоящую цену.
Саламат не ожидал такого оборота дела и не приготовил заранее ответа. Он смутился. Его замешательство не укрылось от торговца.
– Вчера после полудня, – сказал торговец, уперев тяжелые свои глаза в Саламата, – Саламат ускакал в горы вместе с джигитом. Я следил, я знаю. Саламат будет в ответе, если джигит не вернется.
Саламат знал, что Гассан не вернется, и рассчитал, что ему выгодней сказать правду: дело пахло судом. Саламат рассказал торговцу, как джигит сорвался в пропасть.
– Баба видит, молодые соколы по праву принадлежат Саламату, – закончил свой рассказ нищий. – Баба даст за них бедному Саламату столько денег, сколько сам захочет.
– Положи, – приказал Кумалей, показывая на соколят.
Саламат опустил птиц на землю.
– Уходи, – продолжал торговец. – А если заикнешься о деньгах, я всем скажу, что ты столкнул джигита в пропасть.
И Кумалей остался один на дворе. Громадный, крючконосый, он втянул голову еще глубже в сутулые плечи и спокойно принялся рассматривать так просто доставшуюся ему добычу.
Громадный, крючконосый, опустился на скалу черный гриф. Втянул голову в сутулые плечи, вглядываясь в простертую под ним добычу.
Непостижимо зоркий, изо дня в день следил он с холодной высоты за всем, что происходит в ауле, в степи, в горах. И спускался, когда наступало его время.
На дне ущелья над трупом кричали коршуны.
Гриф выгнул зобастую шею и шагнул в пропасть. Саженные крылья раскрылись, плавно снесли его вниз.
Перед ним в страхе отступили коршуны.
Вверху на камне над пустым гнездом неподвижно сидел черный сокол.
Он не смотрел вниз.
Рассказы
Лай
Когда я в первый раз увидел Лая, я подумал, что это волк. Ростом он с волка, и уши у него торчком, как у волка, и масти он серой, волчьей. Только толстый хвост лежит у него на спине кренделем. Но я тогда был маленький и не знал, что такой хвост бывает только у лаек, а у волка он висит книзу тяжелым поленом.