Мушкетер и фея
Шрифт:
– А свои штаны ты тоже у нее попросил? – поинтересовался Джонни.
Шпуня задумался. Индейские вожди угрожающе засопели. А Дима-Незнайка вдруг протянул руку к Шпуниному кольту и вежливо спросил:
– Можно посмотреть?
– Пожалуйста, – по-джентльменски откликнулся Шпуня.
Револьвер был сделан здорово: даже барабан крутился. Джонни вздохнул про себя и сказал:
– Жаль, что не стреляет. Деревяшка.
– Твоя шпага тоже вроде не из булата, – заметил Шпуня.
– Ну все-таки… Если надо, то врезать ею можно как следует.
– Врезать
Он сунул оружие в чехол, мило улыбнулся, полез за пазуху и… вытащил серого пушистого хомячка.
– Смотри, Джонни, какой симпатичный. Хочешь подержать?
У Джонни едва не стали дыбом капроновые кудри. А на позвоночнике выступили холодные крупные капли – по одной на каждом позвонке. Но он тоже улыбнулся и бестрепетно протянул ладонь.
Зверь шевелил усами и зловеще царапал ладошку коготками.
Джонни провел мизинцем по серой спинке.
– Он что, Шпуня, вместо лошади у тебя? Тощий какой-то. Не кормишь?
Шпуня расстроенно спрятал хомяка за пазуху. Джоннины друзья захихикали. А Джонни подумал о том, какое счастье, что он не в костюме Буратино: под мушкетерскими штанами не видно, как прыгают и дрожат колени.
Эмма Глебовна громко захлопала над головой ладонями и возвестила:
– Дети! Все идем в комнату сказок!
И в это время Джонни увидел Фею с Голубыми Волосами. Или Мальвину. В общем, Катю. И сразу подумал, что она похожа на маленькое белое облако с клочком голубого неба. Он заулыбался, отвернулся, опять посмотрел. А она прошла совсем рядом и тоже на него посмотрела. Уши у Джонни стали горячими, он согнулся и стал сердито поправлять отворот у сапога. Но тут же испугался, что потеряет Катю из виду, и пошел за ней, забыв про адъютантов.
Праздник был интересный. Сначала выступал настоящий писатель – он специально приехал из Москвы. Он всех поздравил, а потом читал рассказ про то, как отправился в кругосветное путешествие, когда был маленький. Все смеялись, потому что рассказ был веселый. И Джонни смеялся. Но он не забывал посматривать на Катю. И она, кажется, тоже на него посматривала. Один раз они встретились взглядами. У Джонни опять загорелись уши, и он стал стучать об пол каблуком со шпорой – так сильно, что Эмма Глебовна укоризненно посмотрела на него.
Потом затемнили окна, чтобы показать мультфильм про Винни-Пуха. Джонни эту кинокартину очень любил, но сейчас огорчился: в темноте Катю не разглядишь.
После кино был перерыв, но такой короткий, что Джонни не успел решиться подойти поближе к Кате. После перерыва все сели широким полукругом в несколько рядов и Эмма Глебовна стала по одному вызывать на середину комнаты ребят в костюмах, чтобы все угадывали, из какой они книжки. И зрители хором вопили:
– Робин Гуд!
– Дюймовочка!
– Гаврош!
– Мальчиш-Кибальчиш!
– Робинзон!
Иногда шум поднимался такой, что Эмма Глебовна выбегала на середину и принималась колотить ладонями над головой. Чтобы все немного утихли, она делала всякие интересные
Джонни задумался было, что же такое ему показать на сцене, но опять стали вызывать книжных героев, и он решил, что придумает потом.
Он ждал, когда вызовут Катю. Все, конечно, начнут голосить, что это Мальвина из "Золотого ключика". И когда чуть утихнут, Джонни крикнет: "А еще фея из "Пиноккио"! И тогда Катя еще больше обратит на него внимание. А после праздника Джонни пройдет и небрежно скажет:
"Послушай, мы тут с одним поспорили: ты Фея или Мальвина? "
Главное – начать разговор…
Но Джонни не дождался, когда вызовут Катю. Эмма Глебовна воскликнула:
– Тихо, ребята! Сейчас мы пригласим на середину этого молодого храброго мушкетера!
Джонни встал и приосанился. Положил левую руку на эфес шпаги. Звякая шпорами, сделал два шага… Разве мог он подозревать, на какое вероломство способны его враги?! Когда он делал третий шаг, словно легким ветром сдуло с его головы шляпу!
Это было так неожиданно, что Джонни приоткрыл рот и взялся за стриженую макушку.
Секунду или две стояла тишина. И, оказавшись среди этой тишины, Джонни отчетливо понял, какой он сейчас нелепый: с круглой головой, торчащими ушами и глупым лицом.
Он бросился к шляпе, схватил. К ее полям была приклеена жевательной резинкой капроновая леска. Она тянулась за стулья, в задний ряд, где сидели Шпуня и вожди индейцев. Сидели они прямо, руки сложены на груди. Нарочно!
Шпуня нахально посмотрел на Джонни и громко сказал:
– Лысый мушкетер!
Джонни отчаянно нахлобучил шляпу до самых ушей, но было, конечно, поздно. Грохнул такой смех, что в голове зазвенело. И сквозь этот смех были слышны индейские вопли:
– Лысый мушкетер! С него скальп содрали!
Смеялись все, кроме Джонниных друзей.
И Катя смеялась!
Эмма Глебовна металась, как Дон Кихот, потерявший коня, и призывала успокоиться и отгадать, из какой книжки пришел этот герой. Несколько слабых голосов крикнули, что из "Трех мушкетеров", но смех не утихал.
Все было кончено.
Джонни пошел к двери.
Комната была большая, и шел он долго. И, видимо, как-то по-особенному шел, потому что смеяться стали тише, а когда Джонни был у двери, замолчали совсем.
Джонни обернулся и посмотрел на ребят. Это был взгляд человека, у которого все в жизни потеряно. Таким взглядом Джонни обвел ряды. И только сейчас заметил, что около Кати устроился какой-то Буратино. Джонни узнал того мальчишку, что был с Катей на фотографии. И машинально подумал, что он вовсе не дошкольник и не первоклассник, а такого же возраста, как они с Катей, только ростом небольшой. Но теперь это не имело никакого значения.