Мускат утешения
Шрифт:
«Золото и серебро они пощадят, рискну предположить, — подумал он. — Но каким же простаком я окажусь, если открою внутренний ящик и обнаружу удобное гнездышко из мелко нагрызенной бумаги с розовыми сосунками в нем. Помнится, случилось такое в Баллинахинче, но то были всего лишь списки белья».
— Теперь, сэр, — попросил Бонден, — если сдвинетесь немного к корме, я его открою… нет сэр, к корме, пожалуйста.
Все оказалось в порядке. Крысы презрели сундук с сокровищами, и по удачному стечению обстоятельств, элегантные банкноты Банка Англии, единственные банкноты, которые, по мнению Стивена, выглядят хотя бы на два пенса, сохранили или приобрели первозданную
— Там вас на квартердеке ждет джентльмен, если позволите.
— Штатский или военный, мистер Оукс?
— А, всего лишь штатский, сэр.
Оказалось, что это с ответным визитом пришел мистер Полтон. Стивен привел его в каюту, послал за Мартином, и они сидели втроем, попивая мадеру, до тех пор, пока не вернулся Джек — усталый, в пыли и жаждущий пообедать. Он сразу же пригласил на обед Полтона:
— На флоте, сэр, мы придерживаемся странно немодного времени, но буду очень рад, если вы почтите нас.
— Пожалуйста, — добавил Стивен, — поскольку сегодня пятница, мы заготовили славный запас рыбы.
— Они пригласили этого потрепанного господина, — сообщил Киллик помощнику, — иди, скажи об этом коку.
Полтон занервничал — знай он флотские порядки, то никогда не пришел бы в подобное время: он совершенно не собирался навязываться.
Тем не менее, со временем угрызения совести ушли прочь, и они прекрасно пообедали. Из–за большого количества увольнений на берег других гостей не было. Так что они вполне свободно обсуждали музыку, обнаружив общую привязанность к струнным квартетам Гайдна, Моцарта и Диттерсдорфа {17} , а также Новый Южный Уэльс, который Полтон очевидно знал лучше остальных:
17
Август Карл Диттерс фон Диттерсдорф (1739–1799) — австрийский композитор и скрипач, автор множества произведений для струнных инструментов с оркестром и нескольких популярных комических опер.
— Возможно, у этой земли великое будущее, — рассуждал он, — но настоящего у нее нет. Ничего помимо нищеты, преступности и коррупции. Может быть, здесь есть будущее для людей типа Макартура и тех бесконечно выносливых пионеров, которые способны пережить одиночество, засуху, потопы и в целом неплодородную почву. Но для большинства нынешних обитателей это безнадежная пустошь. Они ищут убежища в выпивке и в жестокости по отношению друг к другу. Пьют здесь больше, чем на Севен–Диалс, а что до порки…
Почувствовав, что он, похоже, слишком много говорит, Полтон умолк. Но во время смены блюд его расспросили о Вуло–Вуло, и он описал место с некоторыми подробностями:
— В настоящее время оно находится на краю свободных поселений вдоль берега на север. Нерасчищенная его часть показывает эту землю такой, какой ее увидел проклятый Первый флот. За Эдем ее, наверное, не примешь, но в определенном свете и у нее есть суровая красота. Места небезынтересные, и мне бы очень хотелось их вам показать, когда я вернусь назад в свою очередь в конце месяца. Хотя верхом дорога довольно долгая, поскольку приходится объезжать несколько лагун, морем здесь близко. Бриг, приходящий за нашей шерстью и зерном, тратит на это не больше трех–четырех часов при свежем юго–восточном ветре. Если позволите показать на карте здесь, у окна, то увидите, что подход к нашему причалу довольно легкий. Вот
— Мне бы это очень понравилось, — ответил Джек, к которому в основном и были обращены эти слова, — если мы не выйдем в море до конца месяца, и корабль отпустит меня. Но даже если и нет, я уверен, что доктор и мистер Мартин с удовольствием туда отправятся. Они могут в любой момент взять один из катеров.
Как только компания допила кофе, пробили две склянки, и Джек извинился — он обязан отправиться на Паррамату с плотником отобрать кое–какой рангоут, но просит мистера Полтона не спешить. Стивену было очевидно, что Джек, невзирая на усталое и слегка желчное лицо, счел общество Полтона приемлемым.
После ухода капитана Полтон стал более открытым. Он стыдился, что не пригласил их на более раннее время, но, по его мнению, визит оказался бы не самым удачным. У кузена Мэтьюса множество добродетелей: хотя он суровый господин, но справедливый, никогда не наказывал каторжников по пустякам или из дурного нрава, как их сосед Уилкинс, и он в хороших отношениях с аборигенами, хотя те иногда воруют овец, а соседнее племя укрывает группу беглых каторжников. Но гостей он не принимает и не дозволяет в своем доме ничего кроме воды или очень слабого зеленого чая. У него множество добродетелей, повторил Полтон, но враги могут назвать его слегка косным и необщительным.
— Этот джентльмен женат? — поинтересовался Мартин.
— О, нет, — изумился Полтон.
— Рискну предположить, что на берегу вашей лагуны множество болотных птиц, — после непродолжительного молчания заметил Стивен.
— Уверен, что так, — согласился Полтон, вставая. — Часто вижу стаи взлетающих птиц, когда иду туда поиграть на скрипке, некоторые из них вполне могут быть болотными. Но теперь, с огромной благодарностью за прекрасный обед, я должен пожелать вам хорошего дня. И еще одно, — добавил он тихо, — на флоте принято давать на чай?
— Нет, нет, вовсе нет, — ответили оба, и, поскольку практически подошло время Стивену везти Сару и Эмили к миссис Макквайр, Мартин один проводил гостя.
В новых платьях девочки чувствовали себя довольно неловко и выглядели крайне угрюмо: неказистее, бедняжки, и даже чернее обычного, подумал Стивен.
— Мы отправимся к очень гостеприимной леди в дом губернатора. Она и добрая, и хорошая, — заверил он со слегка неестественной радостью в голосе.
Вчетвером они поднимались по холму почти в полной тишине. Стивен держал за руку Сару, Джемми–птичник — Эмили. К несчастью, им пришлось пройти мимо двух отрядов кандальных.
— Почему эти люди скованы? — спросила Сара, когда первый медленно прогремел цепями.
— Потому что они плохо себя вели, — объяснил Стивен.
Во втором отряде заключенный упал, и солдат его бил. Из–за специфичного статуса фрегата и необычной команды девочки ни разу не видели на борту «Сюрприза» порки, даже удара боцманской тростью или линьком. Они съежились и крепче схватились за руки взрослых, но ничего не сказали. Стивен надеялся, что экипажи (на них они уставились), лошади, прохожие (особенно красные мундиры) и здания отвлекут их, и показал на кенгуру на лужайке. Они согласились, но не улыбнулись и не стали на него смотреть.