Муслим Магомаев. Биография
Шрифт:
Велись эти разговоры, конечно, не на официальных встречах, а на приватных чаепитиях – была у Шауро такая привычка приглашать к себе артистов и в частном порядке беседовать с ними за чашкой чая. Так можно было и понять друг друга лучше, и необходимые вопросы решить, и не отчитываться ни перед кем, если беседа не задалась. Вот на одном таком чаепитии Магомаев и решил осторожно прощупать давно волновавший его вопрос создания эстрадного оркестра, который мог бы играть как джаз, так и классику.
Как раз незадолго до этого разогнали знаменитый Концертный эстрадный ансамбль Всесоюзного радио и Центрального телевидения
В итоге много блестящих эстрадных музыкантов осталось не у дел. Часть из них ушли в звукозаписывающую студию «Мелодия», а некоторых взял под свое крыло Магомаев. Вот с ними-то он и хотел создать свой собственный оркестр, о котором мечтал еще с конкурса в Сопоте, где впервые услышал, как играют профессиональные эстрадные коллективы.
Шауро отнесся к его идее со скепсисом, но запрещать не стал. Правда, и не поддержал открыто, но уже одного его молчаливого согласия было достаточно, чтобы начать работать. И хотя официального статуса у нового оркестра не было еще довольно долго, его вскоре стали приглашать выступать в различных концертных залах, и он везде пользовался успехом. Хотя, по правде говоря, в то время любой оркестр пользовался бы бешеным успехом, если бы с ним выступал Магомаев.
Но сам он очень любил свое детище и все искал способ дать оркестру официальный статус, с которым его уже трудно будет разогнать. Помог как обычно Алиев. Как-то раз их срочно вызвали в Баку для участия в правительственном концерте по поводу приезда болгарского лидера Тодора Живкова. Выступление прошло на ура, публика была в восторге, Живкову тоже понравилось, но что гораздо важнее – понравилось и Гейдару Алиеву. И Магомаев решил, что таким моментом грех не воспользоваться.
После концерта спросил у Гейдара Алиевича:
– Понравилось?
– Очень понравилось. Великолепные музыканты. Все отлично. Поздравляю.
Пользуясь моментом, говорю:
– Возможно ли наш оркестр назвать так: Азербайджанский государственный эстрадно-симфонический оркестр?
– Это впечатляет, – соглашается Алиев.
– Только есть «но». Азербайджанцев в оркестре раз-два и обчелся. Остальные – полный интернационал. Как наш родной Баку.
– Ничего, Муслим. Со временем и наши подтянутся. А музыкантам дадим высшие ставки.
Оркестранты обрадовались: оклады – лучше не бывает. Двести шестьдесят – двести семьдесят рублей по тем временам – это полторы-две ставки. Плюс премиальные, командировочные, гонорары за студийные записи.
Начали
Следующие пять лет стали для Магомаева периодом очень напряженной работы. Пожалуй, более напряженной, чем он мог себе позволить. Ведь прежде всего он был певец, а теперь ему пришлось управлять очень большим коллективом, искать подход к множеству совершенно разных людей, причем тоже творческих, как и он сам, а значит, сложных и не всегда понятных. К тому же несмотря на то что они давали по двадцать – тридцать концертов в месяц и залы все время были полные, все равно прибыли у них не было, и они вечно нуждались в государственных дотациях. Увы, коллектив в пятьдесят с лишним человек, тонны аппаратуры, реквизит – все это пожирало слишком много денег. Каждые гастроли, каждый переезд с места на место пробивал дыру в бюджете оркестра – попробуй перевези и размести дешево столько народу. Да еще при советских сложностях с билетами и гостиницами.
Министром культуры Азербайджана как раз стал Полад Бюль-Бюль оглы, друг детства Магомаева, с которым его связывали сложные и не всегда хорошие отношения. С одной стороны, они друг друга знали лучше, чем кто-либо другой, но в то же время были слишком уж разные. Но в этот раз они, пожалуй, были друг с другом согласны, хоть и пришли к одному и тому же решению по разным причинам. Полад Бюль-Бюль оглы как министр был вынужден экономить – держать такой оркестр для Азербайджана было слишком дорого. А Магомаев просто устал – управление оркестром, постоянные склоки в коллективе, вечный поиск денег… Он ведь был не управленец, а певец…
Удивляюсь, откуда у этих людей административная жилка. Я давно мог бы стать директором театра, министром культуры. Но я не могу долго сидеть на одном месте. А потом у меня даже близко нет таланта организатора. Поэтому я занимаюсь музыкой, пока у меня еще есть силы, а у людей – желание меня слушать.
Конечно, полностью оркестр разгонять не стали. Магомаев оставил минимальный состав, за рояль снова сел сам, иногда усиливал оркестр приглашенными со стороны духовыми инструментами – вот в таком виде они и стали гастролировать. Впрочем, его бывшие музыканты после такой «школы», конечно, тоже не пропали – кто-то уехал за границу, кто-то создал свои небольшие джаз-банды или просто дуэты, кого-то взяли в другие оркестры…
С грустью смотрю я теперь вслед тому, отлетевшему оркестру. Большой джазовый состав – непозволительная роскошь по нынешним электронным временам. Садись за синтезатор и музицируй. Заводи программу-партитуру в компьютер-оркестр. Ошибся – можешь ругать самого себя. Компьютер всегда трезв, абсолютно сдержан, всегда готов к труду, разве что не улыбается. И все-таки грустно без живого дыхания музыкантов, к которым я относился весьма деликатно. Никогда я на них не повышал голоса: они слышали его только на сцене…