Муссон

Смит Уилбур

Хэл улыбнулся.

— Люк? Хороший был парень, отличный товарищ. Я рад узнать, что теперь у него свой собственный корабль.

— Это маленький катер, но быстрый.

— Я хотел бы отплыть немедленно.

Хэл схватил Тома за руку. Движения его стали энергичными.

— Надо подождать позволения врачей.

Прошла почти неделя, прежде чем врачи неохотно дали позволение перенести Хэла на борт «Ворона», корабля Люка Джервиса. От причала Компании они отплыли во второй половине дня, чтобы самую

опасную часть плавания проделать ночью.

Уильяма с ними не было. Обеспечив безопасность денег в банке на Стрэнде, он торопился вернуться к управлению поместьем.

— Каждый час моего отсутствия стоит нам денег. Я не доверяю мошенникам и недоумкам, которых оставил вместо себя. Я немедленно поскачу на почтовых лошадях в Плимут. И встречу ваш корабль, когда он прибудет, отец.

«Ворон» оказался быстрым, как и обещала его слава. Они в темноте шли на юг, и Том стоял у руля рядом с Люком Джервисом.

Люк хотел знать все подробности их плавания по Индийскому океану и жадно расспрашивал Тома.

— Господи Иисусе! Если б я знал, в два счета отправился бы с капитаном Хэлом.

— А как же жена и дети? — улыбнулся Аболи, показывая в темноте белые зубы.

— Я не умру от горя, если больше никогда не услышу писк младенца или ругань славной жены.

Люк затянулся, и пламя трубки осветило его лицо. Потом он вынул трубку изо рта и показал ею на восток.

— Видите там огни? Это Кале. Я заходил туда три ночи назад за грузом бренди и табака. Кораблей на море, как блох на паршивом псе. — Он по-волчьи осклабился, глядя на звезды. — Если у человека есть каперское свидетельство, ему незачем плыть на восток в поисках приза.

— Разве торговля с французами не тревожит твою совесть? Ведь мы с ними воюем, — удивленно спросил Том.

— Кто-то ведь должен это делать, — ответил Люк. — Иначе у наших воюющих ребят не будет утешения в виде бренди и табака. Я патриот, да, — сказал он серьезно, и Тома это успокоило, но он задумался над словами Люка о множестве французских кораблей в портах Канала.

Когда «Ворон» подошел к плимутскому причалу, Уильям оказался верен своему слову. В порту ждала большая, на прочных рессорах карета, и слуги, готовые внести в нее Хэла. Спокойным шагом двинулись в Хай-Уэлд; вдоль всей дороги стояли небольшие группы мужчин и женщин: они пришли приветствовать вернувшегося домой господина. По настоянию самого Хэла его усадили так, чтобы все его видели, и когда он узнавал кого-нибудь, просил кучера остановиться, чтобы через окно обменяться с этим человеком рукопожатием.

Когда свернули в ворота и по гравийной дороге подъехали к большому дому, на передних ступеньках ждали все слуги. Некоторые женщины плакали, видя, как несут Хэла, а мужчины бормотали неловкие приветствия:

— Иисус любит вас, милорд. С благополучным вас возвращением.

Элис Кортни, жена Уильяма, ждала на верху лестницы. На руках у нее был ребенок. Том увидел крохотное существо с ярко-красным сморщенным

личиком. Когда Элис на мгновение передала ребенка Хэлу, младенец капризно заплакал, но Хэл гордо улыбнулся и поцеловал внука в макушку, покрытую шапкой густых черных волос.

«Похож на обезьяну», — подумал Том. Потом он внимательнее посмотрел в лицо Элис. Когда она выходила за Уильяма, у Тома не было возможности поближе узнать ее, но она ему сразу понравилась.

Тогда это была приятная красивая девушка, но сейчас Том едва узнал ее.

Ее окутывал ореол непонятной грусти. Глаза у нее были печальные, и хотя кожа по-прежнему оставалась мягкой, персиковой и безупречной, в ней была какая-то измученность. Когда Хэла унесли внутрь, она задержалась у лестницы и поздоровалась с Томом.

— Добро пожаловать, брат.

Она поцеловала его в щеку и сделала реверанс.

— У тебя прекрасный ребенок. — Том неловко прикоснулся пальцами к лицу младенца и отдернул их, когда младенец заорал. — Красавец, в свою матушку, — кончил он, запинаясь.

— Спасибо, Том, — сказала Элис и улыбнулась, потом заговорила тихо, так, чтобы никто из слуг не услышал: — Нам надо поговорить, но не здесь, а при первой же возможности.

Она быстро отвернулась и протянула ребенка няньке, а Том пошел за отцом.

Наконец освободившись, он прошел по коридору к черному выходу и по дороге миновал комнату Дориана. Том открыл дверь, остановился на пороге и с тоской оглядел маленькую комнату.

Здесь все было так, как оставил младший брат. На подоконнике ряды игрушечных солдатиков в ярких мундирах, а над кроватью — воздушный змей, который сделал для Дориана Том.

Воспоминания оказались слишком болезненными. Том неслышно закрыл дверь и пошел к черной лестнице.

Он проскользнул через кухню, миновал конюшню и побежал к часовне. В склепе было темно и прохладно, только единственный солнечный луч пробивался через отверстие в куполообразной крыше.

Том с облегчением увидел, что ящик с телом деда стоит у дальней стены, рядом с каменным саркофагом, приготовленным заблаговременно. Ящик благополучно проделал долгое плавание из Бомбея мимо мыса Доброй Надежды. Том подошел к нему, коснулся рукой и прошептал:

— Добро пожаловать домой, дедушка. Тебе здесь будет удобней, чем в пещере в далекой варварской земле.

Потом он прошел вдоль ряда гробов и добрался до стоявшего в центре. Остановился перед ним и громко прочел надпись:

— «Элизабет Кортни, жена Генри и мать Дориана. Взята морем в расцвете лет. Покойся с миром».

— Дориана здесь нет, но он скоро вернется, — добавил Том вслух. — Клянусь.

Он подошел к гробу своей матери, наклонился и поцеловал холодные мраморные губы ее изваяния. Потом склонился рядом.

— Я снова дома, мама, и Гай здоров. Он сейчас в Индии, работает на Компанию. Женился. Тебе понравилась бы Каролина, его жена. Она красивая девушка с замечательным голосом.