Мусульманские легионы во Второй мировой войне

Романько Олег Валентинович

В действительности же мусульманскими добровольцами либо целиком, либо совместно с немецким (или другим иностранным) кадровым персоналом были укомплектованы следующие части и соединения германских вооруженных сил.

Арабские добровольцы (всего около 5 тыс. человек) входили в состав одного Соединения особого назначения полкового типа, а также в 5 батальонов (или отдельных, или в составе более крупных частей).

Индийские добровольцы-мусульмане (всего около 2 тыс. человек) входили в состав примерно 10 из 15 рот 950-го индийского моторизованного полка.

Балканские мусульмане были распределены следующим образом:

Албанцы (всего

около 60–65 тыс. человек) входили в состав 4 стрелковых полков, 4 «фашистских» милицейских батальонов и 3 территориальных полицейских полков. Впоследствии большинство из этих частей были расформированы, а их личный состав пошел на укомплектование 21-й албанской дивизии войск СС «Скан-дербег».

Боснийские мусульмане (всего около 55–60 тыс. человек) первоначально служили либо в вооруженных силах Независимого государства Хорватия, либо входили в состав местных хорвато-мусульманских милицейских формирований (полк/бригада). Впоследствии все эти части были расформированы, а их личный состав пошел на укомплектование двух боснийских дивизий войск СС: 13-й «Хандшар» и 23-й «Кама». Кроме того, один батальон боснийских мусульман с 1941 по 1943 г. действовал на Восточном фронте в составе Хорватского легиона.

И наконец, самой многочисленной категорией — советскими мусульманами были укомплектованы следующие части и соединения:

Добровольцы из республик Средней Азии и Казахстана (»туркестанцы») (всего около 180 тыс. человек) входили в состав 26 усиленных полевых, запасных, рабочих и хозяйственных батальонов; 111 маршевых, хозяйственных, саперных, железнодорожных и дорожно-строительных рот; 303-го пехотного полка 162-й Тюркской пехотной дивизии; и одной боевой группы (полка) Восточно-тюркского соединения СС.

Северокавказские добровольцы (всего около 28–30 тыс. человек) входили в состав 9 усиленных полевых батальонов; одного батальона Соединения особого назначения «Горец»; 3 саперных, железнодорожных и дорожно-строительных рот; 2 крепостных полков; 1 боевой группы Кавказского соединения СС; и отдельной зондеркоманды «Шамиль», состоявшей из трех групп силой до взвода.

Азербайджанские добровольцы (всего около 25–35 тыс. человек) входили в состав 15 усиленных полевых батальонов; 1 батальона Соединения особого назначения «Горец»; 21 маршевой, строительной и хозяйственной роты; 314-го пехотного полка 162-й Тюркской пехотной дивизии; и 1 боевой группы Кавказского соединения СС.

Волжско-татарские добровольцы (всего около 40 тыс. человек) входили в состав 7 усиленных полевых батальонов; 15 хозяйственных, саперных, железнодорожных и дорожно-строительных рот; и 1 боевой группы Восточно-тюркского соединения СС.

Крымско-татарские добровольцы (всего около 15–20 тыс. человек) входили в состав 14 рот самообороны; 8 батальонов вспомогательной полиции порядка; 1 горно-егерского полка (затем бригады); 1 боевой группы Восточно-тюркского соединения СС; а также — в качестве «добровольных помощников» — 35-й полицейской гренадерской дивизии СС.

Приведенные цифры не являются абсолютными, так как в случае с мусульманскими формированиями (и вообще с иностранными добровольцами) не всегда можно учесть боевые и небоевые потери, организационные перемещения личного состава и другие изменения. В то же время они дают примерное представление о численности добровольцев-мусульман, состоявших в рядах германских вооруженных сил. Главной причиной этого является то,

что набор добровольцев не всегда проходил централизованно. Как известно, создание многих подобного рода формирований осуществлялось по инициативе полевых командиров германских вооруженных сил и поэтому далеко не всегда находило отражение в документах органов главного командования.

Причину такого численного соотношения различных категорий мусульманских формирований следует искать главным образом в тех политических и военных условиях, в которых проходили их создание и использование.

Каковы же были те главные политические причины, побудившие нацистское военно-политическое руководство использовать в военных целях мусульманский фактор? Так, в вопросе с арабскими и индийскими добровольцами политические цели явно преобладали над военными. Один из соратников Гитлера Г. Раушнинг определил их как «тактический способ сеяния раздора между народами Европы (прежде всего Англией и Францией) и исламскими странами». Все же остальное это «лозунги гитлеровской пропаганды». [61]

61

61 Раушнинг Г. Говорит Гитлер. М, 1993. С. 271–272.

Действительно, военная ценность соединений, сформированных из арабов и индийцев, практически равнялась нулю. С одной стороны, это можно объяснить тем, что германские войска так и не дошли до Ближнего Востока и Индии. С другой — Гитлер и его соратники отлично понимали, что не могло быть никакого общеарабского, а тем более общеиндийского восстания и массового притока добровольцев, пока вермахт не выйдет к границам этих регионов. А это в тогдашних военно-политических условиях было неосуществимо. Поэтому все политические и военные переговоры с арабскими и индийскими лидерами — чистая фикция, попытка использовать их авторитет для того, чтобы изменить общественное мнение в мусульманском мире в пользу Германии.

Что касается политики создания мусульманских формирований на Балканах, то она является классическим примером того, как, играя на межнациональных и религиозных противоречиях, можно сохранить свое господство в этом регионе. В основе немецкой оккупационной политики здесь лежало стремление использовать старую вражду между православными сербами, мусульманами в Боснии, Косово и Албании и католиками-хорватами.

Однако немцы в своей оккупационной политике на Балканах использовали «мусульманский фактор» не только против сербского населения, но и (в скрытой форме) против своего союзника по Тройственному пакту — НГХ. Включив в его состав земли Боснии и Герцеговины, немцы получили очень действенный противовес власти усташей.

Еще одной особенностью политики по созданию мусульманских формирований на Балканах было то, что до сентября 1943 г. этот регион был поделен на сферы влияния между Германией и Италией. И именно под властью последней оказались почти все области компактного проживания мусульман, что, несомненно, наложило свой отпечаток на процесс создания этих формирований.

До 1991 г. в югославской историографии (как, впрочем, и в советской) все события Второй мировой войны на Балканах было принято характеризовать как социальную революцию. Однако их было бы правильнее назвать гражданской войной.