Мутация

Макклюр Кен

— Каким образом?

— Это донор, у которого я брал анализы в Лондоне.

— А ты знал, что он военный?

— Нет. Когда мы встречались, он был в штатской одежде, и мы не заговаривали о том, чем он занимается в жизни. Меня проинструктировали не выходить за рамки профессиональных разговоров. Никакой болтовни «о том о сем».

— Бедные его родители, — вздохнула Кэсси, затем продолжила с сомнением в голосе: — Слушай, а разве у него было время вернуться в Афганистан? Ты точно уверен, что это он? Тебе называли его имя?

Мотрэм покачал головой.

— В клинике мне его не

представили. Это было частью политики конфиденциальности: пациент был пациентом Икс, а донор… просто донором. Но я уверен, что это он. Он мне понравился — славный парень, немного нервничал по поводу процедуры, что кажется мне теперь несколько странным, учитывая то, чем он занимался за границей.

— Как странно, — протянула Кэсси. — Каким образом солдат морской пехоты, служивший в Афганистане, мог оказаться донором для принца из Саудовской Аравии, который находится в частной клинике в Южном Кенсингтоне?

— Очень странно, — согласился Мотрэм. — Он должен был вернуться в Афганистан почти сразу же после процедуры взятия костного мозга… и сразу оказался в боевых действиях? Какое невезение…

— Знаешь, что я думаю? — Кэсси перегнулась через стол и похлопала мужа по руке. — Ты обознался. Ты уже в том возрасте, когда все молодые люди кажутся на одно лицо…

Мотрэм рассеянно улыбнулся, продолжая напряженно размышлять.

— Знаешь, позвоню-ка я Лоуренсу Сэмсону… Сэру Лоуренсу Сэмсону с Харлей-стрит, кстати.

Кэсси состроила физиономию, изображая, что это произвело на нее впечатление.

— Передай ему привет, — пробормотала она, возвращаясь к чтению поваренной книги.

Через несколько минут Мотрэм вернулся в гостиную в мрачном расположении духа.

— Ну и как?

— Ты была права. Я обознался.

— Ну, вот все и выяснилось! — с облегчением вздохнула Кэсси.

Мотрэм продолжал стоять, погрузившись в размышления.

— Джон, да что с тобой? — не выдержала жена.

— Я просто не могу поверить, что это был не он, — объяснил Джон. — Этот моряк был его точной копией… Мне нужно снова взглянуть на его фото, чтобы рассмотреть подробнее. Может быть, на новостном сайте ВВС есть что-нибудь…

С этими словами он удалился в гостиную и включил компьютер, а Кэсси, сокрушенно покачав головой, снова взялась за книгу. Определившись, что приготовить на ужин, она как раз взялась за ризотто, когда Мотрэм вернулся.

— В новостях говорится, что парень получил осколочные ранения восьмого числа, — сообщил он. — А потом началось заражение крови, и спустя несколько дней он умер в полевом госпитале… Я встречался с донором в «Сан-Рафаэль» восьмого числа.

— Значит, это точно не мог быть он.

— Видимо, да.

Последовало долгое молчание, во время которого Джон, к досаде Кэсси, беспокойно ходил с места на место, затем внезапно сказал:

— Сообщают, что погибший моряк был родом из Глазго.

Кэсси взглянула на мужа, не понимая, какое это может иметь значение.

— Парень, которого я видел, говорил с шотландским акцентом.

Одиннадцать

К вечеру воскресенья дождь стал стихать, а в понедельник утром на несколько секунд даже выглянуло солнце, и Мотрэм

выехал в Драйбург в гораздо лучшем расположении духа. Когда он прибыл на место, все согласились, что работы нужно начинать сейчас же. Филдинг и Смит еще раз уточнили расположение гробницы с помощью наземной радиолокационной станции, воткнули в землю колышки на определенном расстоянии друг от друга, а затем завели мотор миниатюрного экскаватора. Когда ковш зачерпнул первую порцию земли, Мотрэм и Блэкстоун обменялись улыбками, однако первый был охвачен радостным возбуждением, а второй — мрачными предчувствиями. Представитель «Исторической Шотландии» внимательно следил за расстоянием между ведущимися раскопками и стенами аббатства.

Через полчаса Филдинг посигналил Смиту, который управлял экскаватором, заглушить мотор. Шум прекратился, слышны были лишь затихающий скрежет содрогавшегося металла да птичьи трели. Филдинг с охапкой стальных прутьев спустился по наклонному скату до конца канавы и начал вставлять их горизонтально в отвесную стену. Когда очередной прут встретил сопротивление, он обернулся с улыбкой на лице.

— Камень, — сообщил он. — Мы попали в точку.

С величайшей осторожностью орудуя ковшом экскаватора, Смит снял слой почвы толщиной полметра, а затем вместе с Филдингом принялся удалять землю маленькими лопатками, чтобы освободить участок каменной стены площадью примерно в два квадратных метра.

Через некоторое время они выбрались из канавы, уступив место Мотрэму. Спустившись вниз, он провел рукой по камню с едва скрываемым наслаждением.

— Молодцы, — сказал он, широко улыбаясь. — Мы почти на месте.

Но его улыбка померкла, когда, выбравшись наружу, он увидел идущего к ним мужчину с портфелем.

— О господи, только не газетчики, — пробормотал Блэкстоун, тоже заметивший незваного гостя.

Все четверо стояли молча, ожидая дальнейшего развития событий.

— Доктор Мотрэм? — поинтересовался вновь прибывший, хмуро оглядев всех присутствующих.

— Это я, — отозвался Джон.

Мужчина достал из бумажника визитную карточку и протянул ее Мотрэму.

— Норман Банс, «Охрана здоровья», — представился он. — Насколько я понимаю, вы собираетесь вскрыть могилу, в которой находятся жертвы чумы…

Мотрэм закрыл глаза, надеясь, что божественное вдохновение поможет ему найти лучший вариант ответа, нежели «Какого хрена вы сюда приперлись?»

— Жертвы чумы семисотлетней давности, мистер Банс, — поправил он.

— Как бы то ни было, доктор… — начал Банс монолог, закончившийся вердиктом, которого Мотрэм и опасался. На территории аббатства ничего не должно происходить до тех пор, пока «Охрана здоровья» не даст на это разрешение.

Последовал обмен номерами телефонов, и четверым мужчинам пришлось смириться с неизбежным.

— Должен сказать, вы меня очень удивили, мистер Блэкстоун, — сухо сказал Банс. — «Историческая Шотландия» всегда была на высоте, когда речь шла о безопасности.

— Она и сейчас на высоте, — кисло ответил Блэкстоун.

— Я бы так не сказал.

— Никто не подвергается опасности. Трупам, если они там вообще есть, будет семьсот лет, — пробурчал Блэкстоун, окончательно впавший в уныние.