Мутация
Шрифт:
– Девочки мои, бабушка ночью уехала. Далеко.
– А когда вернется? – продолжала Аля.
– Дело в том, что бабушка уехала к своему мужу, вашему дедушке. Но он находится очень далеко. Много световых лет отсюда. Она не сможет оттуда вернуться.
– А почему нам ничего не сказала? – с обидой в голосе возмутилась Аля.
– Не хотела вас расстраивать.
– А как же мы теперь будем жить без бабушки, если ты все время на работе? – с недоверием к моим словам снова прищурила глаза Ася.
На этот вопрос я тоже не могла ответить честно.
– Обязательно что-нибудь придумаем, –
Девочки прижались ко мне, обдавая жаром детской безоговорочной любви к матери, и я с огромным удовольствием вдохнула глубокий аромат тонкой нежной кожи и шелковистых кудрявых волос.
Жар ото лба Али был сильнее, чем у Аси.
Меня пробил озноб, и по телу побежали мурашки, наполняющие сердце прямо через кожу тревогой, паникой и страхом.
Неужели все? Почему так быстро?
Я достала температурный измеритель и приложила к уху дочки. 37.5.
– Милая… Только не сейчас, только не сейчас…
Но второй раз измеритель показал тот же результат.
С трудом сдерживая комок слез, подступивший к горлу, я вышла в ванную комнату и включила воду.
– Неужели нет выхода?
Из мутного зеркала на меня смотрело уставшее посеревшее лицо сорокалетней женщины с морщинками в уголках глаз.
Если бы муж сейчас был рядом, то увез бы нас на другую планету, хотя бы тот же Зельт… Ну почему я одна? Я не могу… Я устала… Что мне теперь делать? Почему ты так несправедлив ко мне, Бог? Волна рыданий подкралась к моему горлу совсем близко. Резким движением я переключила кран на ледяную воду и стала плескать ее на лицо, чтобы загнать комок беспомощности и жалости к себе туда, откуда он появился. Туда, откуда ему запрещалось выходить долгие годы.
Все, надо взять себя в руки. Дети не должны понимать, что происходит. Надеюсь, им повезет больше, чем мне. Главное, чтобы они выжили. Я сделала глубокий вдох и попыталась выровнять дыхание до того, как девочки меня снова увидят.
К вечеру у Али появилась характерная сыпь, и температурный измеритель показал у старшей дочери 37,3.
«Хорошо, что одновременно, – подумала я и сама испугалась своих мыслей. – Дотяну до последнего, и раньше времени никому ничего не скажу про детей».
Измотанная вчерашними событиями и переживаниями, я отключилась прямо в комнате на низком диванчике, сжимая в руках Алиного плюшевого мишку. Снова снился Максим. Он протягивал ко мне руки и звал на Зельт, но я по-прежнему не слушала мужа и не садилась в большой серебристый корабль.
Вдруг холодный ветер коснулся кончиков моих пальцев, поднялся по рукам и обдал ночной свежестью лицо.
Я открыла глаза. В доме стояла тишина. Но что-то было не так. Мое сердце ускорило темп работы, заставляя чувствовать, что происходит нечто необычное. Входная приоткрытая дверь пропускала через себя звуки, доносившиеся с улицы. Я вскочила с кровати и одним рывком открыла дверь в комнату девочек. Две кровати стояли пустыми, а на полу валялись небрежно скинутые одеяла.
– Что происходит? Девочки!
Я опрометью бросилась к входной двери, догадываясь, что в доме никого нет. Дверь податливо открылась нараспашку. Рядом с домом детей тоже
– Девочки, стойте! – Я рванула вслед за детьми, не замечая, что на улице много людей, как обычно бывает днем.
– Ася, Аля! – крикнула я через пару минут еще раз изо всех сил, но девочки даже не обернулись.
– Стой! – Я схватила младшую за рукав, и она наконец-то остановилась, но почему-то не оборачивалась и молчала.
– Что с тобой? Почему вы ушли?
Резким движением развернув к себе родного ребенка, я застыла.
Аля смотрела сквозь меня пустыми глазами и никак не реагировала.
Я подбежала к старшей, остановив ее так же за рукав. У Аси был такой же отсутствующий взгляд. Только сейчас я заметила, что все люди вокруг шли в одном направлении. Но самым ужасным было то, что они шли к тому месту, где совсем недавно остыл пепел от моей матери.
– Не сметь! Не ходить туда, не ходить!
Я потащила обеих дочерей за руки обратно к дому, крича охрипшим голосом встречным людям, чтобы они тоже шли домой. Ладошки дочерей беспомощно болтались в моих ладонях. Девочки спотыкались, падали. Я схватила младшую на руки и с силой потянула старшую за собой.
Вдруг тяжелая и теплая волна ударила мне в спину, и, не удержавшись на ногах, я упала лицом вниз. Во рту появилось что-то соленое. Звуки вокруг стихли, мои ладони наполнились пустотой и холодом.
Зуве
– Анна, вы меня слышите? – раздался незнакомый глухой голос прямо над ухом.
Я попыталась открыть глаза, но веки не слушались. Заметив мои усилия, кто-то рядом произнес:
– Пробуйте, пока не получится. После вирусной мутации такое бывает. Приходится заново учиться управлять мышцами. Мы даже кислород качали вам первые два дня, потому что легкие не умели дышать.
«После? Значит, я все-таки успела до дня рождения», – мелькнула утешительная мысль, на несколько секунд погрузив в состояние блаженства. Мне казалось, я совершенно счастлива и в полной безопасности. Хотелось, чтобы это продолжалось как можно дольше, но странные ощущения в области живота выдернули меня из состояния блаженства очень резко и неожиданно. Теперь казалось, что мое тело превращается в одну большую пустоту. Я прислушалась к незнакомым ощущениям, и словно камни, падающие с высокой горы, один за одним повалились на меня обрывки воспоминаний о последних событиях. С каждым новым воспоминанием мне становилось все больнее, и наконец, не выдержав мучительного натиска, я закричала изо всех сил, которые оставались во мне на тот момент.
– Где дети? – отчаянно захрипела я, желая получить ответ немедленно, каким бы он ни был.
Но оказалось, что мои связки тоже не работают. Лишь отчаянный глухой рык, похожий на звериный, раздался в невидимом мне пространстве.
Видимо, поняв мой вопрос каким-то другим, неизвестным мне способом, голос ответил:
– С детьми все в порядке, они выжили. К сожалению, это пока все, что я могу вам сказать.
От этих слов стало легче. Я снова попыталась открыть глаза, но получилось только почувствовать напряжение век.