Мутант
Шрифт:
– Разумеется, – кивнул Глеб. – Разве есть другие варианты?
– Не боишься?
– Если бы боялся, то меня можно было бы прикончить сразу. Это бы значило, что я вру.
– Можно врать и делать вид, что не боишься.
– Я уже говорил, что не вижу в этом смысла, – пожал плечами мутант.
– Смысл в том, чтобы с нашей помощью добраться до Святой, – прищурился мужчина.
– И что дальше? Я безоружен, вокруг будете вы…
– Игорь, Артем, – обернулся храмовник к своим, – проверьте-ка этого шустрика, что там у него под лохмотьями.
Глеб расстегнул и распахнул рубаху. Но она и впрямь была настолько драной, что эти действия выглядели всего лишь формальностью. К нему подошли двое храмовников и тщательно осмотрели. Потом заставили снять сапоги.
– Обувайся, – махнул рукой тот, кто взял на себя руководство. И опять повернулся к остальным храмовникам: – Есть у кого лишняя рубашка? Не обязательно новая, но хотя бы целая. А то стыдно такого оборванца Святой показывать.
– Да на такого слона где ж у кого что найдется, – засмеялся кто-то.
– Я могу зашить быстренько, – подняла руку пожилая женщина. – Все поприличней будет.
– Снимай рубаху, – сказал мужчина мутанту. – Галина зашьет.
Глеб скинул превратившуюся в тряпье рубашку и подал женщине. Взоры храмовников стали ощупывать его мощную, широченную мохнатую грудь и выпирающие горы мускулов. В некоторых читался страх, в других уважение. Подавив усмешку, мутант отвернулся.
Но тот, кто взял на себя инициативу, в покое его не оставил.
– Тебя как хоть зовут-то, богатырь?
– Глеб.
– А я Семен.
Мутант едва не рассмеялся, вспомнив свои недавние лингвистические упражнения. Вот тебе и «назад», вот тебе и «сидеть»! Но смешок подавил, сказал серьезно:
– Рад знакомству, Семен.
– Так уж и рад?
– Конечно. Я вообще храмовника без противогаза впервые так близко вижу.
– Вот ты и попался, Глеб, – хмыкнув, покачал головой Семен.
– Не понял… – нахмурился мутант.
– Если тебя приютила и воспитывала Святая, то ее-то должен был близко видеть.
Глеб мысленно обругал себя за необдуманные слова, но ответил спокойно:
– Святая для меня мать, так я ее и воспринимал. Храмовник она или не храмовник, я об этом не думал, особенно в детстве.
– Хорошо, допустим. Но не одна же она тебя растила. Кто-то ведь еще за тобой ухаживал, занимался с тобой, учил.
– Святая держала меня в изоляции от других, ты же слышал, что рассказала Лола? Со мной еще занимался Пи… ну, тот, кого она назвала прихвостнем, Анатолий Денисов. Так он же не храмовник, он морозовец, мутант.
– Ладно, – усмехнулся Семен. – Будем считать, выкрутился.
– Ничего я не выкручивался. Мне выкручиваться ни к чему. Вы меня не в плен взяли, я сам к вам пришел. И вообще, если ты так во мне сомневаешься, давай заключим пари.
– Как это? – удивленно поднял брови храмовник.
– Очень просто. Если Святая меня признает, значит, выиграл я. А
– И что с этого? Какой интерес?
– Ну… даже не знаю. У меня же ничего нет… Можно на щелбаны сыграть. Если я выиграю, то я тебе бью щелбан, а проиграю – ты мне.
– Ха! – обрадовался Семен. – Это ты здорово придумал! Да если ты мне залепишь щелбан, я тут же коньки отброшу! А если ты проиграешь, то тебе и без меня таких щелбанов надают!..
– Как хочешь, – пожал плечами мутант. – Только раз ты спорить не желаешь, значит все-таки мне веришь.
– Если бы я тебе совсем не верил, ты бы уже давно щелбан получил. Свинцовый, промеж глаз. Но верить всему и всем – это уж ты извини. Так у нас жить нельзя. Вот сам-то ты всем веришь?
Глеб призадумался. Собственно, ему и верить-то по-настоящему приходилось лишь Пистолетцу да Сашку. Пистолетец, как оказалось, его обманул. Да еще как – абсолютно во всем! Сашок пропал… Но ему он, конечно же, верил и верит до сих пор. Уж этот славный парнишка никак не мог оказаться чьим-нибудь прихвостнем! И его обязательно нужно спасти! Кстати…
– Ты прав, всем верить нельзя, – быстро проговорил мутант. – Но я о другом хотел еще спросить. Вот скажи, если патруль поймает мутанта без регистрации, что тому будет?
– По обстоятельствам, – пожал плечами Семен. – Если окажет сопротивление, то могут и не чикаться с ним вообще, тут же и положат… Если не окажет, но пойман не первый раз, тоже могут казнить. А если впервые и ведет себя тихо, то сволокут в «кутузку», отметелят, да за Сухону выкинут. Но если честно, слыхал я, что иногда отвозить куда-то лень, поэтому тоже втихаря прикапывают. А что такое? Что-то у тебя аж шерсть дыбом встала?
– У меня друг к патрульным попал. Позапрошлой ночью. Есть шанс, что он жив? Он еще мальчишка совсем, восемнадцать лет, неужели вот так возьмут – и убьют?…
– Первый раз попался?
– Первый.
– Ну, тогда не переживай сильно. Я ведь сказал, что иногда втихаря прикапывают, не каждый ведь раз. Молодого, скорее всего, пожалеют. Если не борзый. Главное, чтобы он им не перечил, не огрызался. Иначе – пипец, это уж точно.
– Да он тихий! Добрый… Книжки любит читать.
– Погоди, ты ж говорил, что это мутант? – округлил глаза Семен.
– Ну да, мутант…
– Так какие тогда книжки?… Мутанты ведь букв не знают, у них мозгов-то – птичка покакала!
Глеб ошарашенно заморгал.
– Ты это всерьез сейчас сказал?… – выдохнул он наконец-то.
– Конечно, серьезно. Мутанты же! Какие книжки?
– Я тоже мутант. Я прочитал очень много книг.
– Так то ты, – отмахнулся Семен. – Тебя учили специально.
– Во-первых, меня учил тоже мутант. Пусть он прихвостень и предатель, но книг он, думаю, прочитал за свою жизнь еще больше моего. Во-вторых, если у нас мозги такие крохотные и бестолковые, то учи – не учи, все равно пользы не будет. Разве не так?