Мутант
Шрифт:
— Слишком обленился, чтобы натянуть лук?
— Если ты напрашиваешься на драку, — медленно проговорил Хартвелл, то я могу сделать тебе одолжение. Иначе — заткнись.
— Хорошо. Но я ставлю тебя в известность, чтобы на меня в новых рейдах не рассчитывали.
В темноте рука Кэсси стиснула рукоять кинжала. Но Хартвелл неожиданно рассмеялся и швырнул кость Линку в голову. Парень увернулся и сердито посмотрел на него.
— Настанет день, когда с тебя начнет сваливаться пояс, и тогда ты иначе посмотришь на это, — сказал Хартвелл. — А сейчас забудь об этом. Зови эту свою скво и заставь
Линк отвернулся, поправляя шапку. Теперь его лицо было менее мрачным, хотя по-прежнему задумчивым. Кэсси спрятала свой кинжал в ножны и вышла к костру. Хартвелл поманил ее.
— Садись, поешь это, — сказал он.
Атмосфера снова стала мирной. Больше трений не возникало, хотя Линк, Кэсси это знала, был готов к драке. Но добрый юмор Хартвелла служил защитой от всего, кроме прямых нападок. Он пустил по кругу добытую им бутылку виски — редкое удовольствие, поскольку племя могло перегонять спирт только во время оседлых периодов, что случалось нечасто. Линк выпил немного. Еще долго после того, как был потушен костер и раздался храп из-под соседних навесов, он, огорченный и напряженный, лежал без сна.
Что-то… кто-то… звало его.
Это было как одно из его предчувствий. Это было похоже на то, что он испытывал во время налетов. Это было как близость Кэсси, и все же в этом было странное, захватывающее отличие. Он чувствовал дружественность к этому странному зову, какого он еще никогда не испытывал.
Смутный и неопределимый житель глубин его сознания проснулся и ответил на зов родственного существа.
Через некоторое время он приподнялся на локте и сверху посмотрел на Кэсси. Ее лицо было наполовину скрыто густой чернотой ее волос. Он слегка коснулся их, мягких, живых и теплых. Потом бесшумно выскользнул из-под навеса и замер, оглядываясь по сторонам.
Слышался лишь шорох листьев и журчание ручья. Больше ничего. На земле были разбросаны пятна лунного света. Древесная крыса прошуршала в высокой траве. Воздух был очень холодным и бодрящим, его свежесть уколола щеки и глаза Линка.
И внезапно ему стало страшно. Он вспомнил древние сказания. Он вспомнил сказки своей приемной матери о человеке, который мог превращаться в волка, о Вендиго, летавшем, как ветер над пустынными лесами, о Черном Человеке, скупавшим души — темные бесформенные детские страхи превратились в реальный ночной кошмар. Он ножом убивал гризли, но еще никогда не стоял один среди ночного леса, а Зов бормотал в его сознании — безмолвно — и заставлял его кровь вскипать в пламенном отзыве.
Ему было страшно, но искушение было сильнее. Он повернул на юг и вышел из лагеря. Инстинктивная выучка сделала его шаг бесшумным. Он перешел ручей, не издав сандалиями ни единого звука на камнях, и поднялся по склону. А там, сидя на пне, его ждал человек.
Он сидел спиной к Линку, и не было видно ничего, кроме сгорбленных плеч и голого блестящего черепа. Линк испытал мгновенный сильный испуг, подумав, что сейчас человек обернется, и он увидит свое собственное лицо. Он тронул нож. В его мозгу хаотически нарастало смущенное движение.
— Привет, Линк, — сказал тихий
Линк не издал ни единого звука, он знал это. Но темная фигура каким-то образом почувствовала его приближение. Черный Человек?..
— Я выгляжу черным? — спросил голос. Человек поднялся, обернулся. Он усмехался — нет, улыбался — и его лицо было темным и изможденным. Одежда на нем была городской.
Но он не был Черным Человеком. У него не было раздвоенных копыт. И теплая, искренняя дружественность, незаметно исходившая от самого его присутствия, успокаивала Линка, несмотря на его подозрения.
— Ты звал меня, — сказал Линк. — Я пытаюсь постичь это. Его глаза остановились на голом черепе.
— Меня зовут Бартон, — сказал человек. — Дэйв Бартон. — Он поднял что-то серое — скальп? — и тщательно приладил его себе на голову. Ухмылка его стала веселой.
— Без парика я чувствую себя голым. Но я должен был показать тебе, что я был… был… — Он искал слово, которое могло бы соответствовать телепатическому символу. — Что ты один из нас, — закончил он.
— Я не…
— Ты Болди, — сказал Бартон, — но ты не знаешь этого. Я могу прочитать это в твоих мыслях.
— Прочитать мои мысли? — Линк отступил назад.
— Ты знаешь, кто такие Болди? Телепаты?
— Конечно, — с сомнением сказал Линк. — Я слышал рассказы. Мы немного знаем о городской жизни. Слушай, — сказал он с новым подозрением, — как ты оказался здесь? Как…
— Я пришел сюда, разыскивая тебя.
— Меня? Почему?
Бартон терпеливо ответил:
— Потому что ты один из Нас. Я вижу, мне многое нужно тебе объяснить. Возможно, с самого начала. Итак…
Он говорил. Это было бы еще сложнее, не будь они оба Болди. Хотя Линк и был телепатически не обучен, он все же мог получать достаточно ментального подтверждения, чтобы прояснить вопросы в его сознании. А Бартон говорил о Взрыве, о жестком излучении — совершенно недоступно для понимания Линка, пока Бартон не использовал телепатический символизм — и, в основном, о том невероятном факте, что Линк не был просто безволосым уродом в своем племени. Есть и другие Болди, и их много.
Это было важно. Поскольку Линк ощутил сопричастность. Он немного чувствовал то теплое, глубокое понимание между телепатами, тесное единство расы, чувство принадлежности, которого он никогда не испытывал. Только сейчас, наедине с Бартоном в лесу, он почувствовал более искреннюю сокровенность, чем он ощущал когда-либо прежде.
Он схватывал все на лету. Он спрашивал. А через некоторое время так же поступил и Бартон.
— Набеги организовывал Джесс Джеймс Хартвелл. Да, я участвовал в них. Ты имеешь в виду, что вы все носите парики?
— Естественно. Это большая цивилизация, и мы принадлежим к ней. Мы часть общей картины.
— И… и никто не смеется над вами, что вы лысые?
— Я разве выгляжу лысым? — спросил Бартон. — Есть и недостатки. Но полно преимуществ.
— Ну и ну! — Линк глубоко дышал. — Люди… того же вида… такие как ты… — Он не мог найти слов.
— Обычные люди не всегда давали нам все шансы. Они немного боялись нас. Мы с детства учимся не пользоваться преимуществами нашего телепатического могущества против людей.