Мутант
Шрифт:
– Я обратила на это внимание, – сказала Джин в ответ на вопрос Маши, – но, учитывая, что общий результат был настолько хорош, я не придала этому значения. А вы?
– Я не знаю, – вздохнула Маша. – По-моему, мне раньше ничего подобного не встречалось Ладно, перейдем к ММПИ.
Она разложила перед собой распечатку с результатами теста, это было описание личных качеств Виктора. Первая часть называлась «шкала ценностей». Кривые Ф и К были высоковаты и находились на верхней границе нормы. Маша обратила на это внимание Джин.
– Но они в пределах допустимого, – настаивала
– Да, но нельзя забывать, что это все относительно. Почему его шкала ценностей почти ненормальная?
– Виктор очень быстро справился с этим тестом. Может быть, он был не очень внимательным?
– Виктор-младший не бывает невнимательным. Ладно, я не могу это объяснить. Пойдем дальше.
Вторая часть содержала клинические кривые, и Маша увидела, что ни одна из них не выходила за пределы нормы. Особенно ее порадовало то, что четвертая и восьмая кривые были абсолютно нормальные. Эти две линии описывали психологические отклонения и шизофреническое поведение. Маша с облегчением вздохнула: эти кривые имели высокую степень корреляции с клинической картиной, и она боялась, что они могут оказаться за пределами нормы, учитывая происхождение Виктора-младшего.
Но затем она обратила внимание, что кривая три была на верхней границе нормы. Это означало, что у Виктора была склонность к истерии, что он постоянно искал заботы и внимания. Это никак не совпадало с реальным поведением сына.
– Как ты думаешь, он серьезно отнесся к этому тесту? – спросила Маша у Джин.
– Абсолютно, – ответила та.
– Ну что ж, в принципе я должна быть довольна этими результатами, – сказала Маша, собрав бумаги в стопку и подравнивая их края о стол.
– Я тоже так думаю, – улыбнулась Джин.
Маша скрепила бумаги, затем положила их в портфель.
– Хотя и Вехслер, и ММПИ немного за пределами нормы. Мне бы хотелось, чтобы они были в абсолютной норме. Кстати, что Виктор сказал по поводу этой картинки ТАТ, где человек стоит, подняв руку, рядом с ребенком?
– Виктор ответил, что он читает лекцию.
– Мужчина или ребенок?
– Мужчина, разумеется.
– Какое-либо проявление враждебности?
– Абсолютно никакого.
– Тогда почему у него рука занесена?
– Потому что человек говорит о теннисе. Он показывает мальчику правильную подачу.
– Теннис? Виктор-младший никогда не играл в теннис.
~~
Въехав на территорию «Кимеры», Виктор обратил внимание, что снег, выпавший накануне ночью, растаял. Было по-прежнему облачно, но температура воздуха уже поднялась.
Он припарковал машину на обычном месте. Однако, вместо того чтобы проследовать в административное здание, он, прихватив с переднего сиденья коричневый бумажный пакет, сразу направился в лабораторию.
– У меня тут сверхсрочная работа для тебя, – сказал он лаборанту Роберту Граймсу.
Роберт был болезненно худой мужчина. Воротнички на его рубашках всегда были ему велики, что еще больше подчеркивало худобу. В его глазах навыкате проглядывалось выражение постоянного удивления.
Виктор вытащил пробирки с замороженной кровью Виктора-младшего, а затем сосуды
– Мне нужны хромосомные исследования этих образцов.
Роберт взял пробирки с кровью, потряс их, затем посмотрел ткани мозга.
– Вы хотите, чтобы я занялся этим немедленно?
– Именно так. Я хочу, чтобы исследование было проведено как можно быстрее. Кроме того, необходимо, чтобы ты произвел стандартное прокрашивание образцов.
– Тогда мне придется отложить работу по маточной имплантации, – предупредил Роберт.
– Я разрешаю.
Выйдя из лаборатории, Виктор направился в соседнее здание, в котором находился центральный компьютер. Оно располагалось в центре внутреннего двора. Место было выбрано идеально, учитывая, что из здания легко было пройти во все другие помещения. Основной офис находился на первом этаже, и Виктору не составило труда найти Луиса Каспвича. Он руководил несколькими техниками, которые устраняли какие-то неполадки в компьютере. Огромная машина была открыта. Казалось, ей делают хирургическую операцию.
– У вас есть какая-нибудь информация для меня? – спросил Виктор.
Луис кивнул. Дав указание техникам продолжать работу без него, он повел Виктора в своей кабинет. Там он достал блокнот с компьютерными протоколами.
– Я понял, почему вы не могли вызвать эти файлы на свой терминал, – сказал он, листая страницы.
– Почему?
Не найдя того, что искал, Луис выпрямился и обвел глазами кабинет. Наконец он обнаружил нужную страницу у себя на столе.
– Вы не могли найти файлы «Малыш Хоббс» и «Малыш Мюррей», потому что они были стерты 18 ноября, – сказал Луис, помахав листком перед носом Виктора.
– Стерты?
– Боюсь, что да. Это компьютерный протокол за 18 ноября, и он совершенно ясно показывает, что файлы были стерты.
– Странно. Скорее всего, вы не можете определить, кто это сделал?
– Конечно, могу. По паролю пользователя.
– Вы определили?
– Да.
– Ну и что, кто же это? – Виктор начинал раздражаться. Ему казалось, что Луис специально затягивает разговор.
Быстро взглянув на Виктора, Луис отвел глаза.
– Вы, доктор Фрэнк.
– Я? – Виктор был поражен. Меньше всего он ожидал такого ответа. Вообще-то у него были мысли о том, чтобы стереть файлы, может быть, он даже собирался это сделать, но точно помнил, что не стирал их.
– Извините, – проговорил Луис, Ему явно было неудобно.
– Все нормально, – сказал Виктор, и сам смущенный. – Спасибо, что вы для меня это сделали.
– К вашим услугам в любое время.
Ошеломленный полученной информацией, Виктор вышел из компьютерного центра. Да, действительно, в последнее время он стал немного забывчив, но чтобы стереть файлы и забыть об этом? Могло ли это произойти случайно? Он попытался припомнить, что делал 18 ноября. Войдя в административное здание, Виктор начал медленно подниматься по лестнице. Подходя по коридору второго этажа к задней двери своего кабинета, он решил проверить эту дату по своему календарю. Он повесил пальто и направился поговорить с Коллин.