Мутантики
Шрифт:
Тут Грымза случайно обернулась и увидела около окна маленьких мутантиков, не успевших спрятаться за угол дома.
– Пленники сбежали! Лови их! – завопила она и помчалась за ними.
Дрязг, Смола и остальные юные недоросли с радостью покончили с образованием и, выхватив ножи и вилки, которые они как примерные карлики всегда носили с собой, погнались за мутантиками, намереваясь, очевидно, превратить урок математики в урок банального людоедства.
Бормоглотик и Трюша бегали быстро и смогли вначале опередить карликов, но вдруг Бубнилка упала. Мутантик остановился и, подхватив малышку, помчался догонять Трюшу,
Но когда надежда на спасение уже почти исчезла, Трюша заметила валявшийся на земле длинный пожарный шланг, прикрученный проволокой к крану.
– Бормоглот, откручивай кран! – закричала она, схватив шланг и направляя его на приближающихся карликов.
Конечно, вряд ли, что пожарная система реактора все еще действовала, но все же это был их единственный шанс. Бормоглотик ухватился двумя руками за ржавый кран и изо всей силы стал вращать его против часовой стрелки. Кран поддавался очень туго, а карлики были уже совсем рядом!
– Скорее, Бормоглот! – крикнула Трюша.
– Я стараюсь – не выходит!
Грымза уже занесла свою колотушку над головой Бубнилки с явным намерением то ли испробовать на ней свой свирепый педагогический метод, то ли прибить малышку насовсем. Но в это мгновение кран наконец зашипел, потом загудел, и из внезапно надувшегося шланга ударила мощная струя застоявшейся воды. Напор был так силен, что Трюша едва удержала в руках вырывающийся шланг. Бормоглотик перехватил его.
Вопящую Грымзу струей воды перекувырнуло в воздухе и отбросило на несколько метров, а следом за ней смыло и нескольких ее учеников, в том числе Дрязга, Смолу и кое-кого еще.
– Осторожно, сзади! – крикнула Бубнилка.
Не раздумывая, мутантик повернул шланг, и струя ударила в одного из телохранителей королевы, подло подкравшегося сзади и уже поднимавшего свою утыканную гвоздями булаву для удара. Струей воды его сбило с ног, он выронил булаву и с писком уполз под бетонную плиту.
Рассохшийся шланг вздрагивал, и из его многочисленных маленьких дыр и дырочек хлестала вода. Бормоглотик и Трюша поворачивали конец шланга из стороны в сторону, расшвыривая струей перепуганных нападающих.
Цыкающего Зуба струей смыло с крыши трактора, на которую он пытался залезть, и карлик шмякнулся о стену реактора.
– Безобразие! Хамство! Вандализм! – закричал он, вдруг перестав быть косноязычным. Это под влиянием «водной» терапии в нем пробудилась наследственная память, и он вспомнил даже те слова, которых никогда в жизни не знал.
Не успев позлорадствовать над неудачей своего врага, Жлоб, едва открывший рот, чтобы произнести: «Так тебе и надо», сам был облит с ног до головы ледяной водой и с воплем, не помня себя от ужаса, залез по совершенно отвесной стене реактора на его крышу. Второй приступ ужаса он испытал уже на крыше, увидев, на какую высоту взобрался без страховки.
– Интуиция подсказывает мне, что и меня сейчас обольют, – философски заметил Обалдуй, наблюдая, как разлетаются под струей телохранители Карлы, попытавшиеся обойти маленьких мутантиков со
– Моя интуиция никогда меня не обманывала, – продолжал он. – Вот прямо сейчас возьмут и оболь… Ну, что я говорил? Взяли и окатили! – пропищал он уже плаксивым голосом, уползая под трактор.
После того как еще два или три нападавших и около десятка юных недорослей, мокрые с головы до пят, побросав оружие, стали с визгом кататься по земле, карлики больше не решались атаковать и держались на безопасном расстоянии, куда брызги воды уже не могли до них достать.
Расчистив, или, точнее, «промыв» себе дорогу к забору, Трюша и Бормоглотик окатилили еще два или три раза визжавших карликов, а потом, бросив корчившийся, подобно удаву, шланг на землю, подхватили Бубнилку и побежали с ней в сторону границы со Старым городом. Уцелевшие карлики припустили было в погоню, но тут шланг дернулся на последнем издыхании, подскочил и выпустил мощную струю воды почти им в упор.
Трюша, Бормоглотик и Бубнилка проскочили сквозь дыру в ограде и оказались около железнодорожных путей, образовавших в этом месте нечто похожее на перевернутую букву Т. Перекладина Т, представлявшая собой несколько железнодорожных путей, изгибалась и сворачивала в сторону от основной колеи, уходя в направлении Старого города и заканчиваясь, надо полагать, где-нибудь на территории заброшенного вокзала.
Перескочив через пути и убедившись, что карлики их не преследуют, а стоят у границы и что-то угрожающе кричат, размахивая булавами и швыряя камни, маленькие мутантики почувствовали огромное облегчение. В который раз они были рядом со смертью, дразня ее, а она не осмелилась их тронуть.
– Как твоя коленка, Бубнилка? – спросила Трюша. – Ты ее сильно ударила?
– Только чуточку ушибла, она уже совсем не болит! – сказала малютка. – Как здорово, что тебе пришла мысль облить их из шланга. Я боялась, что эта старушенция с колотушкой на мне живого места не оставит. Я потом проникла в ее мысли, они все тесные, злобные и все как-то в кучку.
– Мысли в кучку? – заинтересовалась Трюша. – Как это?
– А вот так, сама не знаю, – засмеялась девочка. – В кучку, и все тут!
Малышка очень многое понимала и чувствовала, а вот объяснить и выразить словами могла далеко не все. «Какая-то я сама себе непонятная», – вздыхала иногда она.
Маленькие мутантики понимали, что потеряли слишком много времени у реактора и теперь им будет непросто догнать родных и предупредить их о погоне. Поэтому они старались идти как можно быстрее, во всяком случае, Бормоглотик торопился, а Трюша и Бубнилка, всю ночь не спавшие, клевали носами и шли еле-еле, жалуясь, что устали.
Они двигались по дороге вдоль рельсового пути. Справа и слева от них возвышались неподвижные громады домов со слепыми окнами, валялись ржавые остовы машин, стояли покосившиеся телефонные будки и поскрипывали сорванные с петель двери подъездов. Здесь были сотни и тысячи мест, где могла прятаться и подстерегать их любая опасность. Разросшиеся деревья и пробивавшиеся сквозь асфальт побеги кустарника ухудшали видимость: лес год за годом захватывал заброшенный город. «Еще сто или двести лет, – словно бы говорил он, – и здесь ничего не останется, ни домов, ни каменных стен, ни асфальта – буду только я». И, возможно, думали маленькие мутантики, это даже к лучшему.