Шрифт:
Annotation
Бурмагин Александр Сергеевич
Бурмагин Александр Сергеевич
Мутанты
Александр Блинов
МУТАНТЫ
Криминальная
Мы наследники богатейшей страны в мире, по жилам которой течет коричневая и голубая кровь современной технической цивилизации. При дележке богатств страны, каждому досталось свое: кому бублик, кому крошки от бублика, а Мудаковым за ваучеры достался электронный ящик с цветными картинками обалделой порнухи. Вот и сейчас супруги, возбудившись от виртуального секса, подражали видеоперсонажам, но на самом интересном месте зазвонил телефон и доставал до тех пор, пока Марксина - дама типа Я-САМА, выросшая от бой-девчонки, комсомолки, ябеды до бой-бабы - секретаря партийной организации школы. Но выше, несмотря на старание Марксины, дорогу не давали старые маразматики.
– Здравствуйте. Слушаю Вас, - прерывисто дыша, сказала Марксина.
Ее муж Сергей, правда, без энтузиазма, продолжал пыхтеть на ней, как старый паровичок. Сергей - один из тех, кто нес золотые яйца для светлого будущего и на этом лоханулся. Раньше при коммунистах думал: была бы шея, а хомут найдется, а когда хомут сняли, без хомута Сергей не понял, как жить дальше, ибо деньги зарабатывал, а делать не приспособился.
– Ха, ха, ха! Вот, блин, даешь! Прикольщик ты! Откуда у меня такие деньги!
– рассмеялась Марксина. Засунула трубку под подушку, сделала новую позу из ящика и предложила Сергею: "Начнем вторую серию". Но тот не вдохновился.
Марксина разозлилась: "Слазь! Что ты на мне лежишь, как на доске?! (Это соответствовало действительности). Сергей, вылупив на жену глаза и, почесывая лысину, оправдывался, мол, телефон перебил аппетит.
– И это ты не можешь! А что ты можешь! У других мужья, пока мы тут вертухаемся, деньги делают!
И, возможно, Сергей не выдержал бы и дал второй половине в "пятак", но снова запищал телефон.
Марксина, подняв трубку, сорвала злость жизни: "Достал, козел вонючий! Нет у нас ни бабок, ни зеленых, никаких!".
Вопли ответили из трубки, будто на другом конце провода кого-то гладили горячим утюгом.
Тетя Мотя, где Вы находитесь? Отпустите мою тетю, а то в милицию пожалуюсь!
– Марксинушка, спаси!
– Просили из трубки натурально.
Даже если продам трусы, не смогу выкупить тетю. Не по адресу, звоните в ее контору, - закончила Марксина переговоры и положила трубку.
Кто это тебе названивает? Хахаля завела?
– приревновал Сергей.
Зря беспокоился. Кто позарится на такую? Может быть, только с большой голодухи или спьяну глаз.
Рекетиры взяли тетю в заложницу и требуют выкуп. Пусть звонят на ее фирму.
О, она крутая,
Не вспомнил твою тетку Мотьку. Напомни, кто она такая, - попросил Сергей.
Ну, помнишь были на поминках ее дочери Сталины, которая захлебнулась спермой при оральном сексе?
Сергей вспомнил поминки, перешедшие в гулянку и закончившиеся дракой. Он тогда отвел душу: нажрался до унитаза и опохмелялся на халяву, пока тетка не выставила за порог.
Тетя Мотя - битая жизнью баба, и этим все сказано. Кстати, по ее инициативе меня назвали Марксиной, в честь бородатого еврея. Как его? Ну помнишь, его портреты везде глаза мозолили: и в кабинетах начальства, и в клубах, и в учебниках. А кто понимал его? А сына тетя Мотя назвала Лазарьком в честь Кагановича. Тогда мода была такая: называть детей в честь вождей.
Сергей не стал напрягать память, а сказал: "Давай дальше".
.............................................................................................................................................................
Когда добрый Маленков разрешил выдавать паспорта крестьянам и этим раскрепостил их, сельская молодежь в поисках лучшей доли подалась в города. И комсомолка-активистка, доярочка Мотя, чтобы всю жизнь не вкалывать в навозе за палку в табеле крикливого бригадира, тоже подалась за городским счастьем. Кто - куда, а она, по путевке комсомола, попала укреплять молодыми кадрами торговлю, где без воровства никак. И любовь к вождям не мешала ей "крутить макли".
С тех пор сколько денег прошло через ее руки! А сколько прилипло к ее пухлым всегда потным ладоням, бог весть. Ведь известно: чем больше имеешь, тем больше хочется, и ненасытна душа человека, как утроба волка.
При этом вся семья висела у нее на шее: муж сварной, а сварной всегда в пивной, а детки Лазарек и Сталиночка хотят хлеб с маслом есть. Жалование у тети Моти было мизерное, а красиво жить никто не может запретить, а чтобы жить да не тужить, нужно уметь "крутить макли" и вертеться. Вот и пришлось тете крутиться пуще белки в колесе и заведенной машины. Набрала такие обороты, что ее "выкрутасами" заинтересовались обэхэссесовцы. Тетя пошла вразнос, но с крючка следователя-сталиниста сорваться не сумела и завоняло парашей. Подельницы тети жадничали раскошелиться, чтобы выкупить ее из казенного дома, хотя обещали: если она, защищая честь и достоинство комсомола, возьмет все на себя.
Пришлось обратиться к сестрице, матери Марксины. Отец Марксины - тоже сварной, но в кафушке "Бабье горе" пил за счет дураков и поэтому берег копейку. Поскребли по сберкнижкам, подзаняли и выкупили Мотю у честняг-прокуроров. Хотя не попала в казенный дом, на государственное обеспечение, но для тети началась черная полоса в жизни. Руки тети привыкли к деньгам, а не швабре: любила их тихий благозвучный шелест и мелодичный звон монет, такая уж у нее была слабость. Знакомая кадровичка, за проценты от дивиденда, а по-русски - навара, посадила Мотю на пивную бочку, которые тогда стояли почти на каждом перекрестке на летний сезон.