Муза киберпанка
Шрифт:
— Книга, значит, — отец Нины посмотрел на Василия с удивлением. — Ну что же, Василий, давай тогда по-мужски, честно. Напишешь книгу — женитесь. Сколько писать собираешься?
— Год, — немедленно ответил Василий, сам не понимая, почему именно год.
— Договорились, — и будущий тесть, Семён Кондратьевич, пожал ему руку. И всё. Ни одного лишнего слова. Видимо, Нина уже поговорила с ними — не смотрели иронически, не усмехались, но видно было: не верят. Но раз дал слово…
Василий вернулся домой как в тумане, понимая, что только что перешёл
— Что такой смурной? — поинтересовалась Муза и улыбнулась, услышав историю. И зачем ей рассказал? Но уже рассказал.
— Вот, это по-мужски, — согласилась она. — Что переживаешь? Ты работай, работай. А я тебе помогу. Я сказала, будет бестселлер — значит, будет. Веришь Музе?
— Верю, — и Василий протянул ей руку. И Муза её пожала, улыбаясь. Ого, вот это сила!
— …Слушай, — он заварил чай, это уже становилось ритуалом, и посмотрел на часы. Половина первого, скоро баиньки. — Вот скажи, почему ты ко мне пришла?
— А я с тобой давно, — пояснила Муза. — Урывками. Вы же все такие образованные, в сказки не верите. А ты поверил, раз позвонил.
— Понятно. А что потом? Ну, когда книгу напишу?
И получил по шее.
— «Потом» — суп с котом, — пояснила Муза на словах. — Ты у нас оракул, нет? Тогда и не говори о будущем, не лезь не в своё дело.
— Слушай, драться-то зачем? — вскипеть, как в тот, первый раз, не получалось.
— Я не дерусь, я воспитываю. Вот с другими проще — им скажешь, они слышат. А у тебя всё сквозь уши пролетает.
Василий встал, и понял, что привязал себя к Музе. Своим сегодняшним обещанием. Напрочь привязал. Вот уйдёт она сейчас…
— Уйду когда-нибудь, — согласилась та. — Не ты один в меня веришь. А что испугался? Талант у тебя, я просто чуть-чуть помогаю. Не я же пишу, ты пишешь.
И Василий успокоился. Не полностью, но успокоился.
— Ты бессмертна, да? — поинтересовался он, и снова не понял, почему спросил.
— Пока в меня верят, — покивала Муза. — Ну ладно, уговорил. Но только один раз!
И стала другой. Совсем другой, очень-очень похожей на Нину. Но одета в эту, как её звали, тогу? Или как?
— От тоги слышу, — отозвалась Муза. — Тогу от пеплоса отличить не может! Учись давай, а то рассержусь!
— Красивая, — похвалил Василий, чувствуя, что да, в голове совсем нерабочие мысли появляются. Но хотелось, как ни странно именно восхищаться и смотреть, смотреть… Здорово быть вечно молодой! А сколько же ей лет, кстати?
— Сколько есть, все мои, — Муза вновь стала очкастой, толстой и веснушчатой. — Я что, старуха, по-твоему? Ну вот то-то!
Ходит сквозь стены, говорит с птицами, дождём и ветром… Ужас. Но ведь верится! Просто верится, и всё, и жить это не особо мешает!
— Раньше все такие были, — Муза сходила на кухню, и вернулась с новым чайником. — Просто верили, и всё. Мне повезло, я всем вам нужна, а вот родственники мои… ладно, — она махнула рукой. — Выходим из графика! Садись давай, осталось совсем немного.
Писать рукой ужасно неудобно. Каждое утро
— Да, ты прав, нужен компьютер, — Муза задумалась. — Не люблю я подарки делать без повода. В конце концов, я и так уже подарок. Но так мы с тобой долго провозимся.
— Слушай, так я же ещё и не начинал книгу! Всё статьи пишу!
— Вот, пора уже задуматься. Сейчас фантастику любят, с неё можно начать. Ты сам что любишь читать?
— Кальяненко, — признался Василий. — Дика ещё. Брэдбери, Азимова. Много кого.
Муза улыбнулась.
— Мечтатель. Кальяненко — это хорошо. Думай! Как придумаешь начало книги, так и приступим. Но чтобы своё было, интересное! Думай, у тебя всего год остался!
— Только начало? — не поверил своим ушам Василий. — А остальное?
Муза поправила очки. Зачем ей очки?
— Сам увидишь. Все по-разному творят, только глупости все одинаково спрашивают. Дописал? Умница, пора и спать уже!
Интересно, подумал отчего-то Василий, а она умывается? Ест и пьёт, сам видел, а всё остальное как?
— Приглашу в туалет как-нибудь, — рассмеялась Муза. Звонким голосом — такой у неё был, когда была в этом своём пеплосе. — Вот то-то! Как маленький, честное слово! Всё, спокойной ночи!
И ушла — сквозь шкаф, на кухню.
8
Василий впервые проснулся так рано. Или так поздно, как посмотреть — половина пятого, это как? Вовремя успел проснуться окончательно, прежде чем прошествовать на кухню в весьма, весьма лёгком наряде. Летом, пока не топят, холодно; с осени по весну — жарко. Сибирь, одним словом.
Музы не было. Ну нет и нет, дела у неё, мало ли. Василий подумал немного, не пойти ли назад, спать?
Особого восторга мысль не вызвала. На столе стопка бумаг — вчерашние труды, в лаборатории с тех пор всё изменилось. Правда, без периодического понукания Василий всё ещё лентяй и мечтатель, но кого ещё могло бы занести в нынешнюю науку?
Чаёв в доме развелось великое множество. Муза любит очень необычное, а синтезы в последнее время идут дорогие, а начислять что положено сотрудникам его лаборатории институт не забывает — вернее, шеф не забывает. Да и Нина вносит свой вклад, если можно так сказать. Так она и не заметила присутствия Музы.
Сегодня среда — сегодня придёт Нина. Шутки над «свиданиями по расписанию» не приедаются и, похоже, Нина невзначай как бы докладывает дома об успехах своего избранника, потому что при встрече вместо привычных уже шуток и многозначительных намёков, а то и пустого молчания «я тебя в упор не вижу» её родственники здороваются и вполне живо интересуются, как дела. И не возражают, что Нина три дня в неделю живёт с Василием, без положенных формальностей.