Музей восковых фигур

Серова Марина Сергеевна

– В том-то и дело! После потасовки в музее все разошлись по домам и больше не встречались. Так, по крайней мере, все утверждают.

– А Маша?

– Заявляет, что находилась дома. Мы вернулись поздно и подтвердить этого не можем. Впрочем, наше заявление никого не вразумит. Родителям в милиции не поверят.

Это точно. Родители – не свидетели.

– И все-таки лучше сделать так, как я говорю, – снова начал свою песню Безруков. – Надо отмазать Машу – и всего делов.

Мамочка не сдавалась.

– В

конце концов, я потрачу деньги, которые сама заработала. У меня единственная дочь, и я хочу, чтобы у нее не было неприятностей.

– Как знаешь, – обозленно выпалил Александр Игоревич. – Кстати говоря, мне этим делом заниматься некогда. Уезжаю на сборы. Надо готовить команду к первенству России.

– Вот и поезжай, – кивнула Галина Павловна. – Мы сами справимся. Правда, Таня?

Честно говоря, супруги могли бы и договориться между собой. Впрочем, это их внутреннее дело. Меня же больше интересует гонорар.

Безруков поднялся с мягкого стула, который жалобно пискнул, и походкой носорога вышел из комнаты.

– Вы хотите узнать, что вас ждет? – спросила я мамочку.

– Да-да!

– Для этого совсем не обязательно затевать целое расследование. О будущем человека, вернее о некоторых его деталях, можно узнать, не сходя с места.

Судя по взгляду Галины Павловны, она мучительно соображала, какого именно числа меня выпустили из психушки.

Желая разбить в пух и прах сомнения леди, я потянулась за сумочкой, медленно расстегнула серебристо-желтую «молнию» замка и достала мешочек с гадальными костями.

– Что это? – с улыбкой спросила Безрукова.

– Специально для вас и только сегодня – гадание по цифровым костям. Позвольте воспользоваться зеркальной поверхностью вашего журнального столика?

Необходимый предмет был тут же придвинут поближе. Я заметила жирную белесую царапину на гладкой поверхности, которая уже не была зеркальной. Как следует сосредоточившись, я бросила кубики. Они неторопливо покатились, словно выказывая нарочитое пренебрежение к людским страстям.

29 + 18 + 2.

– Что это означает? – заинтересованно спросила Безрукова, рассматривая комбинацию.

Я подняла глаза и, не отводя взгляда, произнесла:

– Это означает, что скоро вас огорчат близкие вам люди.

На глаза Галины Павловны навернулись слезы.

– Это уже произошло. Наша дочь доставила нам огорчения. И немалые.

Я пожала плечами и стала собирать кубики.

– Мое дело – предупредить.

– И вы верите гаданию? – спросила Безрукова.

– Во всяком случае, эти невзрачные на первый взгляд косточки меня еще ни разу не подвели.

Глава 3

Париж. 15 сентября 1771 года. Половина десятого вечера.

У дома, в котором знаменитый скульптор доктор Куртиус держал выставку восковых фигур, изображающих представителей королевской

фамилии, остановилась карета. Из нее вышел человек, закутанный в черный плащ. Он постучал в дверь и, ожидая ответа, проявлял нетерпение, заметное даже при тусклом свете фонарей.

Наконец незнакомцу открыли и поинтересовались причиной столь неожиданного визита. Человек в черном плаще пожелал видеть самого доктора Куртиуса.

Пришлось досточтимому мэтру спускаться вниз.

– Монсеньор Филипп Куртиус?

– Да, это я, – проговорил доктор, зябко кутаясь в домашний халат.

– Вы ищете натуру для своей скульптуры?

– Что именно вы имеете в виду? У меня обширные планы.

– «Спящую красавицу».

Скульптор пытливо взглянул в лицо нежданному гостю:

– Вы не ошиблись. Мне действительно хочется использовать для воплощения характера образ самой красивой женщины Франции.

– Имею честь предложить вам следовать за мной, вне всякого сомнения, вы не будете разочарованы.

– Как? – растерянно проговорил скульптор. – Прямо сейчас?

– Именно, – произнес человек в черном. – Захватите с собой все необходимое. И постарайтесь сделать это побыстрее. У меня неотложные дела.

– Но позвольте, столь поздний час…

– Поторопитесь. Если хотите, это приказ!

– Чей, позвольте узнать?

Вместо ответа незнакомец выпростал из-под плаща руку с печаткой, продемонстрировав знаки, принадлежавшие особе, имевшей большое влияние при дворе.

Доктор Куртиус пожал плечами и пошел собираться. Вскоре он вернулся, полностью одетый, в сопровождении девушки с простым неулыбчивым личиком, напоминающим образ ангела, пробужденного ото сна.

– Это моя ассистентка, Мари Страсбург, – пояснил скульптор. – Будет сопровождать меня и помогать в работе.

Человек не возражал.

Доктор сложил в небольшой ящик мисочки для приготовления раствора, пакет с сухим гипсом и другие необходимые материалы.

Все трое сели в экипаж, дожидавшийся их снаружи, и тронулись в путь.

– Куда мы едем? – спросил провожатого Куртиус.

Тот буркнул под нос что-то неопределенное. Доктор больше не предпринимал попыток задавать вопросы.

Мари тревожно выглядывала в окна экипажа, изредка бросая вопросительные взгляды на скульптора. Тот молчал.

Экипаж выехал из Парижа и отправился далее по юго-западной дороге.

– Эта дорога ведет в Версаль, – заметил доктор.

Человек в черном кивнул, не произнеся ни слова.

Королевский дворец в Версале был образцом гения французских строителей, художников и ювелиров, но также и образцом расточительства. Огромные средства тратились на содержание этого шедевра.

Филипп Куртиус не ошибся. Экипаж действительно доставил скульптора и его юную помощницу к королевскому дворцу, минуя Версальский сад.