Муж и жена
Шрифт:
— Отлично, старина! Считай, что деньги уже твои.
С этими словами достопочтенный Джеффри похлопал дворецкого по спине и протянул стакан за новой порцией эля. Наполняя стакан пенящейся влагой, дворецкий чувствовал себя трижды англичанином. Пусть другие народы делают у себя революции! Пусть свергают своих аристократов! Английская знать пребудет вечно в сердцах простых англичан!
Доказал ли Джеффри себе, что верно его второе предположение? Без сомнения, доказал. Пустой желудок и действие крепкого табака — вот причина того странного нервного состояния, которое овладело им сегодня у огородных
Не мешкая, он направил свои стопы в библиотеку, чтобы написать Анне письмо и навсегда с ней разделаться. Туда как раз сошлись гости, чтобы скоротать последние минуты перед принятием пищи. Появись он там сейчас, отбоя ему от поклонников не будет. Даже не заглянув в библиотеку, Джеффри поспешил прочь. Вот удалятся гости ублажать чрево, он вернется и в одиночестве составит послание. Да и слугу легче будет найти и, не привлекая ничьего внимания, отправить его с письмом в Крейг-Ферни. После чего он пойдет прогуляться часа на два, на три — пусть Арнольд думает, что он отправился на свидание с Анной.
Джеффри вышел из дому и зашагал по аллее, ведущей в глухую часть парка.
Гости в библиотеке перебрасывались ничего не значащими фразами, только Бланш с сэром Патриком, отойдя в сторону, вели важную и содержательную беседу.
— Дядюшка, я наблюдаю за вами уже минуты две или три, — многозначительно произнесла Бланш.
— Для человека моих лет, Бланш, это очень приятный комплимент.
— И вы знаете, что я увидела?
— Пожилого джентльмена, у которого от голода сосет под ложечкой.
— Я увидела пожилого джентльмена, который явно чем-то озабочен. Чем, если не секрет, дядюшка?
— Подагра беспокоит, милая племянница.
— Этим вы от меня не отделаетесь. Я хочу знать…
— Стой, Бланш! Молодая девушка, которая хочет знать, становится на опасный путь. Ева тоже хотела знать, и помнишь, к чему это привело. Да и Фауст хотел знать и оказался в очень скверной компании.
— Вас что-то тревожит, — настаивала Бланш. — И кроме того, сэр Патрик, ваше поведение становится необъяснимо.
— Когда, например?
— А когда вы с мистером Деламейном спрятались вон за той портьерой. Я видела, вы сами его завели туда, пока я мучилась с этими приглашениями.
— Мучилась с приглашениями? А у самой ушки на макушке! Интересно, есть ли на свете хоть одна женщина, которая могла бы делать дело, не отвлекаясь на пустяки?
— Оставьте в покое женщин, сэр Патрик. Какие у вас могут быть дела с мистером Деламейном? И почему вдруг у вас не лбу появилась морщинка, если Деламейн больше вас не волнует? Этой морщинки не было до вашего тайного разговора.
Прежде чем ответить, сэр Патрик прикинул, можно ли поведать племяннице зародившиеся у него подозрения. Чтобы опознать безымянную леди из рассказа Джеффри, ему придется, пожалуй, наведаться в Крейг-Ферни и обратиться к Анне с прямым вопросом. Бланш, так хорошо знающая Анну, могла бы оказать ему неоценимую услугу. И конечно, он может положиться на ее скромность во всем, что касается интересов мисс
— Мистер Деламейн советовался со мной об одной чисто юридической закавыке, милая Бланш, — ответил, не моргнув глазом, сэр Патрик. — Мы говорили с ним о его друге. Твое любопытство устремлено на предмет, недостойный внимания леди.
Проницательность Бланш нельзя было обмануть такими сомнительными отговорками.
— Почему прямо не сказать, что вы не хотите говорить об этом со мной? — возмутилась она. — Вы уединились с мистером Деламейном обсудить чисто юридическую закавыку? А после разговора у вас такой отсутствующий и озабоченный вид! Какая же я несчастная, — огорченно вздохнула Бланш. — Я почему-то вызываю недоверие у любимых мной людей. Анна не захотела поделиться со мной своей тайной. А теперь и дядюшка не хочет сказать мне, чем озабочен. Вы меня совсем не жалеете. Пойду лучше поищу Арнольда.
— Подожди минутку, Бланш, — сэр Патрик взял племянницу за руку. — Что с мисс Сильвестр? У тебя есть какие-нибудь известия от нее?
— Никаких известий. Я умираю от беспокойства.
— А если кто-нибудь пошел бы в Крейг-Ферни и выяснил причину ее молчания, ты бы не стала говорить, что тебя не жалеют?
Бланш вспыхнула от удивления и радости. И прижала к губам руку дядюшки.
— Неужели вы правда готовы пойти туда, дядюшка?
— Разумеется, я не должен был бы этого делать, помня о непослушании племянницы, нарушившей обещание не ходить в Крейг- Ферни, но прощенной по мягкости характера. И я опять проявляю слабость, поступаясь своими принципами, потому что моя дорогая племянница расстроена и несчастна. Так не пристало вести себя главе семейства. Тем не менее, если ты одолжишь мне свою двуколку, я, возможно, и решусь на эту мало приятную поездку и попробую поговорить с мисс Сильвестр, если ты хочешь что-нибудь ей передать.
— Что-нибудь ей передать? — повторила Бланш. Она обняла дядюшку за шею и стала шептать ему на ухо бесконечное послание. Сэр Патрик слушал, и интерес к предстоящему расследованию все сильнее в нем укреплялся. «Женщина, способная внушить такую привязанность, — подумалось ему, — должна обладать каким-то особенным благородством».
Пока Бланш нашептывала свое послание дядюшке, в холле за дверью происходило еще одно тайное совещание, касающееся чисто домашних дел, — между леди Ланди и дворецким.
— Очень сожалею, ваша милость, — обратился дворецкий к свой госпоже, — но должен сообщить, что Эстер Детридж опять не в себе.
— Что это значит?
— Полчаса назад она пошла в огород нарвать зелени, и все было хорошо. А вернулась, и на нее опять нашло. Просит дать ей сегодня выходной. Говорит, очень устала от такого множества гостей. И правда вид у нее — краше в гроб кладут.
— Не говорите глупостей, Роберт! Эта женщина упряма, ленива и груба. Вы ведь знаете, она через месяц получит расчет. Если она решила этот последний месяц бездельничать, она не получит рекомендации. Я не могу сегодня отпустить ее. Кто будет вместо нее готовить обед?