Муж из секонд-хенда

Светлакова Евгения

С другой стороны, ну, а чего я ожидала? Что женщина, относящаяся к своим братьям, как мать к родным детям, примет меня просто так и не устроит проверки? Нет, не с такой фанатичностью как Василисы. Да и предлог — семья, более близкое знакомство, был, если честно, очень слаб. Но как она смогла аргументировать все так, что мой отказ бы восприняли как неуважение, или того хуже — как объявления войны.

— А ну не горбись! — меня очень грубо заставили выпрямиться.

Николаев не скупился на ругательства и самые нелестные комплементы.

Можно

было, конечно, просить защиты у мужа, но тот, придя домой только в пятом часу, спал. Как и был, просто упав на кровать и почти не шевелясь — набегался.

— Да стараюсь я! — рыкнула в ответ, сбрасывая с себя чужие руки.

— Плохо стараешься! — объявил юрист и критично осмотрел мое платье.

Именно он выхватил его среди моей одежды. Я купила его просто той по причине, что Владу оно понравилось. Вернее, Влад мне его купил, потому что оно ему понравилось.

Редкий случай, когда он делал мне подарки и даже, можно сказать, удачно. Вот и Николаев пришел восторг, увидев среди моего гардероба хоть что-то приличное.

— Я что, на показ мод собираюсь? — не выдержала я.

— Нет, но лучше бы на показ, — меня бесцеремонно повернули вокруг своей оси и потом отступили. — Хлопот бы меньше было. Накрасишься сама или тебе помогать?

— Да накрашусь, что ж тут сложного?

— Ясно, лучше это сделаю я, а то мало ли, — от меня отмахнулись.

— А откуда такие таланты визажиста? — решила задать вопрос, что мучил меня еще в субботу.

— Любовь к прекрасному требует жертв, — усмехнулся юрист.

Он усадил меня на табуретку и с видом художника, начинающего шедевр, осмотрел мое лицо со всех сторон.

— Я же серьезно, — я даже обиделась.

Я правда хочу знать. А он отшучивается!

— А он тоже серьезно, — известил зевающий Андрей, стоя на пороге комнаты, вид у мужа был помятый. — Чтобы быть ближе к моделям, он напросился в ученики одному именитому визажисту, имя не скажу — не помню. Забыл, как и все остальные, но как видишь, некоторые теперь просто волшебники. И, главное, как удобно! Не нравится раскраска под воду? Нарисовал, что душе угодно, — усмехнулся мой фотограф.

— Но-но! Зато тебе это тоже помогло, если бы не мои связи и умения, фиг бы ты…

— Все спасибо, мы поняли, — пресек недовольство Барт и улыбнулся мне. — Хорошо выглядишь, — я смутилась и отвела взгляд, надеясь, что он ничего не заметит.

— Ты хоть у сестры выяснил, зачем вас на званый обед приглашают? По мне так вы будете основным блюдом. Особенно Машка.

— Не нагнетай, а?

— Да кто нагнетает? Просто я реалист, — нисколько не обиделся Николаев. — Все, не отвлекай! Будем превращать эту гусеницу в прекрасную бабочку.

— Ты только не увлекайся, — постаралась предупредить действия юриста.

— И не собирался, — весело улыбнулся Николай и посмотрел на Андрея. — А ты что смотришь? Иди приводи себя в порядок, а то весь вид собой испортишь. Все, потопал!

От меня

не ускользнул недовольный взгляд в сторону наглого гостя, но спорить муж не стал. Молча удалился приводить себя в порядок.

— Вот, а то этот Отелло все испортит, — сам себе пробормотал юрист. — Ну что, тыква, готова превратится в карету? — весело спросил он, уже обращаясь ко мне.

— Сам ты тыква! — не выдержала я. — Чего ты издеваешься?

— А карета тебя, значит, не смущает? — рассмеялся тот, но, увидев мой взгляд, примирительно поднял руки. — Я пошутил! Ну что, приступим?

С этими словами меня отвернули от зеркала и взялись за работу. А я в очередной раз пыталась понять, как вообще на такое согласилась.

Глава 17

Андрей

Дом, милый дом. Ладно, не милый и не совсем дом, но в этой квартире я под неусыпным контролем сестры жил почти восемнадцать лет. От двухлетней шпаны до двадцати, когда всеми правдами и неправдами смог переехать в квартиру деда.

Я плохо его помнил, но в отличие от матери, отдавшей ребенка отцу без зазрения совести, и теперь жившей за его счет где-то в теплых краях, хотя бы помнил. Да и отец о нем уважительно отзывался, а для моего предка это вообще редкость. А то, что Васька и вовсе ругалась на меня за невнимание к деду еще больше чем за неуважение к отцу, говорило о многом. Не забудешь такого человека.

И все же странная у меня семейка, ничего не скажешь. Да и место, где я вырос, не менее странное.

— Да тут твой культ, — нервно усмехнулась Машка, разглядывая мои фотографии на стене.

Еще одна из странностей сестры. Ей бы собственных детей завести, и ими восхищаться.

Но нет. Мы с братом заменили ей своих, и хоть плачь, хоть вой, изменить этого не могли.

Я вздохнул и посмотрел на жену. Чего скрывать, выглядела Машка прекрасно, платье, чудом откопанное в ее гардеробе, и умелый макияж превратили моего невзрачного монстрика в красавицу. Это было и хорошо, и плохо.

Хорошо, ибо меньше вопросов со стороны родственников. Плохо, так как это сбивало меня с мысли и не давало трезво мыслить. Я же думал, о том, не пригласить ли на свидание эту красотку. А что, все лучше семейного обеда!

— Да уж, — только и смог невесело отозваться.

Сам я при этом продолжал внимательно следить за девушкой, борясь с возникшим желанием похитить ее из этого недружелюбного места.

Не люблю семейные посиделки. Никогда — никогда! — они не заканчиваются ничем хорошим. А после того, как я в обход их желания поставил себе в паспорт штамп, связав себя с нежелательной для них женщиной, ждать хорошего вообще не приходилось. Тут и Виталик помочь не сможет, очень уж шаткое положение у него, чтобы отстаивать непутевого родственничка. Помог, и на том спасибо. Да, вряд ли он нас выдаст, это уже хорошо. Так что выкручиваться придется самим.