Муж мой - враг мой
Шрифт:
Но без них было неуютно.
А вот герцогу, казалось, было совершенно все равно, что ему подсунули незапланированную девицу. Хотя почему все равно? Получил-таки свои Лужки и радуется поди! А девица в довесок — это так, мелочь, на которую можно закрыть глаза.
Я старательно дула на угли тлеющей внутри родовой неприязни.
Вежлив — что-то задумал. Не выставил меня в неприглядном свете, пропустив танцы — печется о своей репутации. Обходителен — точно что-то задумал!
Вон как смотрит! Коварно! Злодейски! Еще и ухмылка прячется
И вовсе мне не понравилось с ним танцевать. А что дыхание перехватывало всякий раз, как после фигуры меня притягивало обратно в уверенные, сильные объятия, и что щеки погорячели — так это от злости и физических нагрузок!
Пузырьки шампанского щекотали небо.
Угли шипели искрами, но разгораться категорически отказывались.
...мне нельзя пить больше одного бокала...
Герцог молчал, глядя куда-то в сторону. Я молчала, разглядывая его украдкой.
...когда закончится эта бесова кадриль? Отмучиться уже и обратно! За инструкциями!
Мать-Искусница услышала мои немые молитвы — помощь пришла куда быстрее.
Сначала я увидела, как его сиятельство герцог прищурился, глядя куда-то за мою спину, а потом услышала голос отца:
— Вы торопите события, тэйр Алиссандр, забрать мою дочь из семьи вы сможете только после свадьбы, а до тех пор будьте любезны возвращать ее родителям после обязательных танцев. Нисайем, твоей матушке нездоровится, с позволения его величества мы отправляемся домой.
Я с облегчением выдохнула и отставила бокал (надо же, незаметно — почти пустой). И почти сразу мою руку перехватили чужие пальцы.
— Вы прекрасны, тэйрим Нисайем, — негромко произнес Вейлерон и поднес мои пальцы к губам.
А потом вместо того, чтобы, как полагается, только обозначить поцелуй в сантиметре от кожи, поцеловал по-настоящему.
От пальцев по кисти и до самого локтя пробежали горячие мурашки, и я едва ли не выдернула руку от неожиданности. Но уроки ее сиятельства матушки сделали свое дело, выдержка мне не изменила.
— Благодарю вас, ваше сиятельство, — не дрогнув голосом, кивнула я, и отправилась следом за папенькой на семейный совет.
В том, что направляемся мы именно туда — я не сомневалась. Инструкции, наконец-то!
Стоило нам выйти из малого портала в одном из потайных залов замка Лунь, его сиятельство папенька начал раздавать команды:
— Регин, распорядись найти эссея Дальгора, пусть срочно явится в мой кабинет! Отправь человека к эссею Лаугесену и узнай, где ночует Мёрк. Они мне немедленно нужны. Прикажи подготовить гонца, и… — его сиятельство уперся в массивную дверь, отделявшую подземелья от наземной части замка, и одернул сам себя: — и остальное потом.
Второй по старшинству из законных братьев почтительно поклонился отцу и отправился организовывать поиски отцовского секретаря, казначея и главы разведки (Мать-Искусница, а этого-то зачем?!). А также отдавать распоряжения насчёт гонца. А все остальные проследовали за батюшкой
Отец летел по коридорам, размашистым широким шагом, а я всё меньше понимала, что происходит: вопреки всему происшедшему, отец выглядел… довольным?
Во дворце, после беседы с его величеством, сквозь приличную для аристократа бесстрастность, у отца проступал гнев и оскорбленная гордость. Чужакам, возможно, и не было видно, но я-то знала его всю жизнь!
А теперь он просто лучился хищной радостью.
Матушка же выглядела недовольной — хотя я ожидала, что будет наоборот. Ведь ее дочь, от которой она не ждала уже ничего толкового, вдруг составила блестящую партию! Под покровительством самого короля! Есть же чему порадоваться, разве нет?
Поняв, что я точно не понимаю чего-то важного в ситуации, я смирилась. Не вся, только частично — любопытство смирить не удалось. Но я весьма и весьма надеялась, что в кабинете хоть что-то мне прояснят!
У дверей своего кабинета батюшка замер так, словно впервые эти самые двери увидел. Оглянулся на свой эскорт и удивился еще больше.
— Виторик, Нисайем — в кабинет. Дражайшая супруга, прошу вас, тоже останьтесь. А вы — свободны!
Он сопроводил свои слова таким взглядом, что братьям спорить и в голову не пришло, и они покорно отбыли в направлении своих покоев. Зато появился первый из вызванных отцом помощников, эссей Стефан Лаугесен, отцовский казначей.
Ключ коснулся замка, по контуру двери разлилось теплое медовое свечение. Три поворота ключа в одну сторону, один — в обратную, придавить и подержать. Свечение опало, и отец еще дважды провернул ключ в скважине, открывая уже обычный, не магический замок.
— Прошу вас, дамы! — церемонно пригласил он нас с матушкой, активировав светильники приказом.
Свет медленно озарял просторную комнату, высокие окна с алыми шторами в черных лозах, высокие шкафы, отцовское кресло за столом и несколько стульев перед ним. Матушка, расправив юбки, опустилась на низкий боковой диванчик, и я последовала ее примеру.
Виторик с эссеем Лаугесеном дождались отцовского разрешения, и тоже сели — но на стулья перед отцовским столом, покрытым алым сукном.
Его сиятельство прошел по кабинету туда-сюда и объявил:
— Стефан, мой сын Виторик и моя дочь Нисайем в это воскресенье сочетаются узами брака с назначенными его величеством супругами.
Он взглянул на эссея Лаугесена и счел нужным успокоить верного помощника:
— Ну-ну! Эту свадьбу организовывает корона, вот пусть у королевского казначея лицо и вытягивается! Вот брачные договоры, — он достал из воздуха и один за другим поставил перед эссеем два лакированных тубуса: черно-алый и черно-зеленый. — Ознакомься, подготовь. Можешь снять копию со обоих документов в части списков. — продолжил отец, пока казначей вынул сперва договор в цветах Алассов, по которому предстояло получать имущество, а затем — в цветах Вейлеронов, по которому надлежало отдать.