Муж мой - враг мой
Шрифт:
— Думаешь, догадается?
— Не скоро, — протяжно и печально вздохнула русалка.
И обе замолкли глядя на меня с умилением и скорбью.
— Эй! — я воинственно вздернула подбородок и оглядела обеих суровым взглядом, подсмотренным у маменьки. У нее работало — прислуга сразу становилась еще шелковее, чем была. У меня — как-то не очень. По-моему, умиления в ответных взглядах только прибавилось… — Это что еще значит?
— Ничего, ваша светлость, — хором ответили девицы, глядя на меня преданно и невинно.
Я хотела сказать “уволю!”,
Оставалось только одно. Единственное, отчаянное, но ни разу не подводившее средство.
Добрых минут пятнадцать вооруженная полотенцем, я носилась по покоям за улепетывающими девицами. Те визжали и хохотали, но под страшное оружие попадать отказывались. Однако я и моя воля к победе оказались прочнее. Нита первой плюхнулась на пуф со словами “Я не могу больше! Сдаюсь!” и я победно уперла руки в бока. Вот оно — воспитание истинной тэи! После того, как протанцуешь всю ночь без передышки на балу, затянутая в корсет, что там какая-то беготня!
— Ну?!
— Тэя, вы можете не верить, но вот я — ни капельки не удивлена своему возвращению! — а потом, понизив голос до заговорщического шепота, она поведала: — Ваш супруг, дорогая тэя, с вас мало что пылинки не сдувает. И исполнит любое ваше желание.
— Если только вы сами поймете, чего хотите, — добавила Анабель.
— И додумаетесь попросить.
— Скажешь тоже, любое! — рассердилась я, отбрасывая полотенце, и даже топнула ногой. Придумали ерунды да еще и развели тут из-за нее! — Глупости это все!
— А я говорила — не говори ей! — удовлетворенно хмыкнула русалка…
С тех пор прошла неделя.
А потом еще неделя.
А потом началась третья…
И мне было хорошо в замке Страж.
Несмотря на враждебность старых стен. Несмотря на вынужденную ложь.
Я скажу ему. Я однажды наберусь решимости и скажу ему сама. Я не буду устраивать случайного рассекречивания, я ему скажу.
Но не сейчас.
Прямо сейчас и так все тяжело. И мы едва видимся, и донесения с границ с каждым днем все пугающей, и Лис все чаще встает в четыре, чтобы вернуться в полночь. Но все равно каждый день возвращается.
А я потихоньку позволяю себе позаботиться о нем, пока он спит, и с каждым днем получается все лучше и легче, куда лучше, чем тогда, первый раз в гарнизоне. А еще он, занятый своими сверхважными и сверхсрочными делами, пока не заметил, но я вышила все его рубашки. Тонкой белой ниткой с изнанки. И никогда еще я не вышивала так воодушевленно, радуясь собственной изобретательности. Ведь даже когда заметит, я скажу, что это по моему приказу сделала Нита. Но зато я буду знать, что ему там хоть капельку, но безопаснее.
Однажды он приехал раньше, но я не успела обрадоваться, потому что его сорвали в ночь.
— Только, пожалуйста, отважная моя, давай без аласских традиций? — попросил Лис, заглядывая мне в глаза.
— Никакие это не аласские традиции, — проворчала я, уткнувшись в его рубашку.
Герцог на мгновение
— Я люблю тебя, Ниса.
В глазах потемнело. Я забыла, как дышать, а проклятый корсет не помогал восстанавливать это знание!
Он это сказал? Точно сказал? Мне не послышалось? Он правда это сказал? Мне? Мне сказал? Вот именно это? Правда?..
А я? А что я? Я должна ответить? Или не должна? Или все же должна?..
Нарастающую панику и почти состоявшийся обморок прервал тихий смех.
Лис боднул меня лбом и выпустил.
— Без паники. Все не так страшно, как звучит! Я повторю, когда вернусь, можешь потренировать перед зеркалом благосклонную улыбку и надменное “Я знаю!” или что-нибудь вроде “это очень мило с вашей стороны, ваша светлость!”.
Мать-Искусница свидетель моей выдержке! Еще чуть-чуть и полотенце бы само прыгнуло мне в руки!
Он ушел. А я приказала приготовить мою спальню. В конце концов, что мне делать в покоях супруга без супруга?
Постояла глядя на приготовленную свежую кровать, в которой не провела еще ни ночи, Задумчиво постучала по ковру носком домашней туфли и, развернувшись, толкнула дверь, ведущую в комнату Лиса.
Нынче бумаги затянули меня в свой омут с головой: в Антре близилась весенняя благотворительная ярмарка, проводимая традиционно под патронажем герцогини Вейлеронской.
Это, в некотором смысле было знаковое для меня событие: все предыдущие мероприятия достались мне “по наследству” от тэи Керолайн.
До самого события было еще чуть больше двух месяцев, но мне уже пришлось развить бурную деятельность. На стартовом этапе она заключалась в активном переводе бумаге: я писала письма.
Письмо супруге мэра Антра, на плечи которой ляжет непосредственно организация мероприятия — я обещала поддержку и интересовалась, кого уважаемая тэя видит в составе благотворительного комитета и на чем намерена сосредоточиться в этом году… Все эти любезности и виньетки, по сути, можно было свести к двум тезисам. Первый: герцогиня Вейлеронская по-прежнему готова оказывать поддержку благотворительной ярмарке. в том числе и финансовую. Второй: герцогиня Вейлеронская по-прежнему собирается контролировать это событие, в том числе — расход выделенных на него средств.
Письма к тэе Керолайн и тэе Оленне были в целом схожи — я просила подсказать мне, кто есть кто в благотворительном комитете Антры, кому можно доверять а за кем стоит присмотреть. Различались они лишь формой, да слегка — содержанием. К Оленне писать было легче.
В целом же я планировала сверить ответы всех трех благородных тэй, и там уже решать, что дальше.
Это во мне, видимо, папочкина наследственность проснулась. Он все наставлял братьев, что ни в коем случае нельзя строить анализ на информации исключительно из одного источника.