Муж на час

Жигалова Ульяна

Михаила привели на допрос, крепко привязали руки и ноги к креслу, показали ряд его фотографий с камер на пограничных пунктах, предложили сотрудничество. Он был к этому готов, тренировались — не паниковать, незаметно нажать кнопку на часах, только вот часов, для подачи сигнала экстренной эвакуации не было. Да и рассказать он ничего не мог — его сознательно держали в неведении. Поэтому выбора у Михаила не было — и он гордо молчал в ответ.

— Господин Шорохов, или как вас там по-настоящему, вы можете рассказать все сами, так

будет проще. Иначе мы применим к вам «сыворотку правды», и вы все равно нам все расскажете. Зачем травить организм химией, предлагаем вам осознать, что вы попались, и выхода у вас нет.

Михаил молчал. Пытаясь отрешиться от происходящего, и понимая, что после укола расскажет все что знает.

— Ну что ж, раз вы хотите так, пусть будет по-вашему. Приступайте!

К нему подошел мужчина со шприцем, разорвал рукав рубашки, и быстро ввел иглу в вену. Сперва ничего не происходило, потом резко сознание поплыло. Опьянение наступило за минуту — в глазах все дробилось, туманилось, хотелось спать, сознание тоже плыло и мешалось. И хотелось говорить, вот просто очень сильно.

— Ваше имя, звание и с каким заданием вы прибыли в нашу страну? — твердый голос четко ставил вопросы.

— Миша Чип, Михаил Чипов… прибыл … в вашу страну …как курьер… И убыл потом… бы…А ты бы не прибыл? Если тебе жена скажет, например, ёкарный бабай, дуй домой? Ты что — не пойдешь? Ну и какой ты мужик после этого? Тебя понимашь, женщина зовет! На п-момощь! А ты-ыы? Эх, — он махнул рукой, свесил голову, и темпераментно продолжил. — А я — всегда! Как только — так штык! Хоть куда, днем, ночью, хоть голый, хоть как… Штык, одним словом., да.

На этом допрашиваемый значительно посмотрел на своих визави, и гордо покивал головой.

— Сообщите цель вашего визита в Лондон?

— Цель, да цель была. Где-то надо посмотреть, — он попытался похлопать себя по бокам, пьяно усмехнулся, и подмигнув, прошептал, — по-те-рял! Упс!

— Не валяйте дурака! Отвечайте по существу! Куда вы ехали, где должны были встретится с агентом?

— Я? Да никогда, — Мишка пожал плечами с искренним недоумением, — ехали мы в Лондон, да. Только ехали мы с этим, с… забыл, да. Только он не агент, он Дима.

— Черт-те что! Это на него так сыворотка действует? Спросите что-нибудь постороннее, может выйдет из этого замкнутого круга. — Раздалась команда сзади, от невидимого собеседника.

— Что вы говорили про свою жену? Куда она вас вызвала? Это позывной?

— Да! Это такой позывной, как позовет-позовет, так я и — упс, и там уже! А куда? Ой, а куда она меня только не вызывала! — Парень махнул рукой и продолжил, — один раз помню, вызвала она меня, ну на эту… нет не помню… одним словом, там ротвейлер на меня прыг! А я в акваланге! А он за руку, ууу …

У офицеров разведки глаза съехали в кучу, шифровальщики быстро загружали в компьютер отдельные слова, в надежде взломать дикий шифр, который впечатали этому бедному русскому

в подсознание. Руководство было недовольно, врач смотрел зрачки и мерял пульс, и увеличить дозу не разрешал. А уколотый агент продолжал свои излияния.

— А поч-чему? А потому что я ее люблю, мою жену. И точка. И дочек тоже. Они т-такие милые — все разные. Но ох!…

Начальство этих милых людей, скрытое в темноте за спиной, отчего-то рассердилось и велело ему заткнуться. Мишка кивнул, и показал жестом, что его рот на замке, а ключ — вот, он выкинул. Сложил руки на груди, закинул ногу на ногу и вопросительно уставился на ведущего допрос.

В это время люди за столом, далеко в Крыму, налили шампанское и хотели поднять бокалы. Вдруг Альфия сказала громко:

— Мамочка, папе плохо! Почему он не приехал! Я хочу к папе! Пусть папа будет дома!

Галина испугалась, девочки легко могли оказаться рядом с папой, и поторопилась их успокоить.

— Девочки, папа едет, он скоро будет! Я же говорила, папа на работе, его нельзя отвлекать! К папе тоже нельзя! — Она помнила — только спокойно и строго, иначе дети пойдут в разнос.

— Нет, мамочка, папа не на работе, — возразила Сонечка, — и ему правда плохо.

Девочки переглянулись, влезли из-за стола, встали в кружок и взялись за руки. Взрослые, потеряв дар речи, следили за ними. Девочки не произнесли ни слова. Просто крепко держались за руки и смотрели вниз. Напряженное молчание попыталась прервать Линда:

— А что они делают? Это игра какая-то?

Тут рядом с девочками появился Миша, и сразу кулем упал на пол. На его лице была блаженная улыбка. Все бросились к нему. Асия Руфимовна закричала:

— Сынок, ты пьян? Как ты мог? В такой день!

— Нет мама, я не пьян. Это сыворотка правды. Девочки меня спасли. Меня взяли в Лондоне. — Слова выскакивали сами, без его воли. Галина поняла, что информация для всех будет излишней, и кивнув Виктору, переключила сознание мужа:

— Расскажи лучше, как ты нас любишь с девочками. — Они вместе с подбежавшим Виктором, подняли хозяина дома и повели в спальню. Дорогой Миша продолжал свои откровения.

— Я вас очень-очень люблю. Больше жизни. Мои девочки, это мое сердце. А ты моя душа. Я без вас жить не смогу. Вы у меня самые-самые… — Бормотание стихло за закрывшимися дверьми. Чтобы спасти ситуацию, Тарас громко позвал девчонок:

— А что вам привезли в подарок тетя Вера и дядя Витя?

Девочки вопросительно уставились на Веру. Она махнула дедам, и все вместе занесли с веранды три огромные коробки. Девчонки завизжали. Взрослые начали снимать упаковку.

— Машинки! — Визжали дети. Это действительно были три одинаковых маленьких электрических автомобиля, ярко-красного цвета. Следующий час все забыли о накрытом столе — дети носились по комнатам первого этажа, натыкаясь на мебель. Дедушки бегали, помогали рулить, бабушки ахали охали.