Муж объелся груш

Веденская Татьяна

– Маша, знаешь, я слишком устал выносить тебя. Ты просто совсем распоясалась. Творишь сама не знаешь что. Ты маме должна ноги целовать, а не спорить с ней. Мы тебя приняли, терпим, хоть я и сомневался в этой затее.

– Разве? – обиделась я. – А когда ты меня замуж звал, говорил, что любишь.

– Это ты меня заманила, заставила жениться, – неожиданно выдал он, заставив меня стоять с открытым ртом и удивляться. Да, мы не очень хорошо жили с ним, у нас были определенные разногласия. Все его знакомые, особенно мама, считали, что я недостаточно хороша для него. Возможно, что это и так на самом деле. Но – но я никогда его ни к чему не принуждала. Что это за бред?!

– Я

никогда тебя не заставляла на мне жениться! – очень твердо сказала я, глядя Денису в глаза.

– А как же все эти твои крики: люблю, не могу жить без тебя?! – припомнил мне он.

– Я люблю тебя. Да, это правда. Я люблю тебя и сейчас, – подтвердила я. – Но я никогда не заставляла тебя жениться.

– Нам надо расстаться, – угрюмо буркнул он. – Если бы я знал, что ты такая, – я бы никогда…

– Что? Я не понимаю. Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что мне нужно понять, как нам быть со всем этим дальше. То, что у нас есть, – это не семья. Это кошмар какой-то! – он произнес это так патетично, что я вдруг испугалась. Мне вдруг показалось, что он и в самом деле говорит серьезно.

– Как это не семья? А как же Соня? Мы живем, надо просто как-то договориться. Я тоже не права, – на всякий случай призналась я. Правда, на этот раз я пока не поняла, в чем. Но можно было не сомневаться, что Денис сможет мне это разъяснить.

– Не о чем нам пока договариваться. Я больше не могу. Я даже с работы домой не хочу ехать, как подумаю, что тут ты будешь опять свои номера откалывать.

– Какие номера? Ну какие? – запаниковала я. Тут Денис замолчал, закрыл лицо руками и как-то патетично застыл. – Прости меня. Я исправлюсь. Я буду делать все, что скажет твоя мама! Подожди! – глупо залепетала я.

– Только не надо опять устраивать сцен. Маша, так будет лучше. Ты уже выпила из меня все соки.

– Господи, да что же я такое сделала? – ахнула я. Неужели это так подействовал на него неразогретый ужин?

– Я отвезу тебя домой, – деловито заявил он, и по его лицу было понятно, что он считает это дело уже решенным, выясненным до конца и проясненным во всех углах и поворотах.

– Нет! – крикнула я, пытаясь собраться с мыслями. Мысли путались и выдавали какую-то ерунду. Хотелось реветь, но я знала, что слезы приводят Дениса в полнейшее бешенство. К тому же и без меня Сонька выдавала достаточно слез.

– Собирайся, – зло бросил мне Денис, доставая сверху чемодан. Я в изумлении смотрела, как он самолично вытряхивает из шкафа вещи – не только мои, но и Сонькины. Бутылочки, соски, памперсы…

– Это просто какой-то бред, – прошептала я. – Я никуда не поеду.

– Поедешь, – зло бросил мне он. – Или ты думала, я буду растить тут неизвестно чьего ребенка? Нет уж, дорогая, ни за что.

Честно говоря, если я и хотела что-то у него еще спросить, то в этот момент я совершенно онемела и просто застыла на месте, как соляной столп. Поразительно, как пара брошенных Ядвигой слов, обычных, в общем-то, и банальных, моментально упали на благодатную почву. Он что, поверил? Что это за фигня? Я была настолько потрясена так быстро и здорово проведенной генетической экспертизой, так сказать, в домашних условиях – по глазам и крику, что сказать мне больше было нечего. Я молча вырвала у него чемодан, сложила вещи, села в машину – и, собственно, вот так и получилось, что через почти два года супружеской жизни я образовалась на пороге собственного отчего дома под Рождество, с годовалым ребенком на руках, с чемоданом пеленок, с коляской и собственными вещами, судорожно засунутыми в чемодан.

– Что такое? – ахнула

мама, никак не ожидая увидеть за дверью меня. Сонька спала на этот раз как ангел. Я не позвонила маме, что приеду, до последнего момента я не верила, что Денис действительно сделает это, высадит меня с нашей дочкой и уедет. Я все надеялась, что он передумает, образумится, что хоть этот чертов инстинкт как-то проявит себя… Но он вытащил мои вещи, помог загрузить их в лифт и укатил на своей «восьмерке», даже не обернувшись.

Глава 3

Ходоки

Итак, приехали. Что и говорить, отличный итог семейного счастья. В колонке анкеты в пункте «семейное положение» теперь можно смело писать «безвыходное». Я сижу снова в нашей многострадальной и совсем не резиновой квартирке на Ярославке и игнорирую злобные взгляды Нинки. Оно и понятно, ведь после двух лет безоблачного счастья жизнь в одной комнате с собственным мужем и ребенком Вениамином, разбойником пяти лет, совсем не входила в ее планы. А если считать еще и котов… В общем, первая ее реакция на мое появление оказалась сугубо отрицательной.

– Что ты наделала? – возопила она. – Неужели нельзя было держать себя в руках!

– Что ты имеешь в виду? – сощурилась я.

– В кои-то веки сподобилась выйти замуж – и что? Ты всегда была ни на что не годной, – брызгала ядом она.

– Отстань от Марии! – отгоняла ее от меня мама. – На себя лучше посмотри. За кого ты замуж-то вышла? Хоть бы уже съехала от нас, на что тебе муж, если он даже квартиру тебе снять не может!

– Мама! Ты же знаешь, какое сложное у Юры положение, – обижалась Нина и пускалась реветь у себя в комнате, предварительно хлопнув дверью.

– Мам, чего она меня так ненавидит? – рыдала я, обливая реками слез свой старый диван. Мама прижимала меня к груди, а свободной рукой пыталась удержать на месте папу, который порывался пойти и прирезать этого подлеца.

– Как он мог! Он что, считает, что у маей дочэри нэт чести?! – кипел папа, сметая углы и опрокидывая стулья. – Да я ему покажу, у кого нэт чести!

– Подожди, папа, а вдруг у него были основания? – высовывалась из комнаты вроде бы ушедшая к себе, но все же активно подслушивающая Нинка. – Вдруг наша Маша и правда… ну, ему изменила?

– Что? Да как ты можешь так гаварить! – возопил папочка, но на всякий случай пронзил меня рентгеновскими лучами отцовского вопрошающего взора. Что и говорить, вопросы чести в нашем доме всегда охранялись так люто, как будто мы жили не в двадцать первом веке в Москве, а где-то в Средневековье.

– Даже не начинай, – всхлипнула я и уткнулась в мамино плечо.

Примерно так все и было, по крайней мере в первую неделю после моего позорного возвращения домой. Все ссорились, ругались, Нинкин сын Вениамин активно пытался подружиться с Софией, несмотря на разницу в возрасте, а София в свою очередь экспериментировала на кошках, пыталась оторвать хвосты у Бивиса и Батхеда, за что в первые же дни была исцарапана. По утрам все мы выстраивались в очередь перед ванной и туалетом; матерясь под нос, мужчины (папа и Юрик) пытались вытравить из ванны женщин – Нину, как правило, ибо мне не то что ухаживать за собой, даже умываться не хотелось. Я сидела на диване и безразлично смотрела в окно, стараясь думать как можно меньше и о как можно менее значительных вещах. Мама металась между всеми нами, стараясь восстановить мир и покой, а также пытаясь хоть чем-то меня покормить. Есть мне тоже не хотелось, как, впрочем, и ничего вообще. Впервые в жизни мне не хотелось ничего. Странное, кстати, чувство.