Муж Святой Героини
Шрифт:
Прозвучал ещё один лязг металла и скрип досок, зашаркали неуклюжие шаги, и я увидел, как целая толпа нежити вылезает отовсюду — из-под снега, из низких домов, из сарайчиков. Все они направляются в мою сторону, пытаются окружить.
Я попятился и машинально выставил руку в сторону первого мертвеца. И в этот момент случилось чудо!
Случилось нечто потрясающее! Нечто невероятное! То, от чего мне захотелось плакать!
Я почувствовал в себе магию! Магия была со мной!
Конечно, а почему бы и нет? Ведь это же сон! Это МОЙ СОН. Так
Магия была со мной — и я был счастлив от этого.
О, какое это прекрасное чувство, какое это потрясающее ощущение! Магия — моя. Магия вернулась ко мне. Я обрёл… хм, себя? Себя настоящего? Себя полноценного? Всё то время, что я был лишён магии, я словно был инвалидом, которому ампутировали часть тела.
И ладно тела — но что если вам ампутировали часть души? Как вам это понравится? Это гораздо хуже, страшнее, ужасней, чем лишиться части тела. Лишиться части души — это ощущение, которое никогда не покинет вас, ни на мгновение вы не сможете забыть об этом, не сможете перестать ощущать пустоту в том месте, где отсутствует ампутированная часть. Вы вечно будете чувствовать там обрубок, лизать этот болящий шрам, и ощущать — тоску, пустоту, печаль, утрату. Утрату части себя.
Но теперь — я вновь обрёл эту часть! Магия вернулась ко мне! Моя магическая душа стала целой!
Я радостно захихикал, и из глаз даже брызнули слёзы. В мрачной местности, посреди развалин и заброшенной деревни, под холодным ветром и снегопадом, окружённый толпой нежити — я радостно хихикал и лил слёзы счастья.
Несведущий человек может ошибочно подумать, будто неожиданное возвращение ко мне магии после нескольких недель отсутствия станет новым переживанием, мне придётся вновь привыкать и приспосабливаться к магии. Но это не так.
Человек, умеющий плавать, плавает в реке всё лето, затем не плавает в течение осени, зимы и весны, и лишь на следующее лето вновь возвращается к плаванью — и… у него нет никаких проблем с плаваньем, он ничего не забыл и не отвык за прошедшее время, он легко вспоминает как плавать, за одно мгновение, как только войдёт в воду. С магией всё так же.
Магия — как часть тела. Если ты утратил на время какую-то часть тела или какое-то чувство — то после внезапного возвращения ты будешь испытывать шок и чувство новизны лишь несколько первых секунд, а потом всё вновь войдёт в привычное русло, ты легко начнёшь пользоваться тем, чем пользовался всегда.
Я сосредоточился на Источнике магии внутри себя, направил руку на нежить и активировал заклинание.
– [Antain Ronnd]! — произнёс я, и из ладони вырвался огненный шар и ударил в нежить.
Нежить слаба к огню, поэтому огненные атаки — самые эффективные против них. Ну, не считая Святой Магии, конечно же…
Нежить-воин тут же загорелся, он задёргался, заплясал в яростной попытке сбить с себя огонь — но это был магический огонь, он не похож на обычный, его не легко
Забавно, но в реальности я никогда не владел Antain Draiokh — магией огня. Но ведь сейчас я находился во сне — и здесь всё было возможно, не правда ли? Почему бы и не поиграться с магией, которой в реальном мире я не обладал?!
Я повернулся к следующему мертвецу, ближе всех подобравшемуся ко мне, и направил ладонь в его сторону.
– [Antain Ronnd]! — очередной огненный шар ударил в нежить, и мертвец загорелся магическим пламенем.
Я повернулся к целой толпе нежити, медленно и неуклюже бредущей ко мне.
– [Antain Blaras]! — и целый поток огня струёй вырвался из моей ладони и окатил мертвецов. Сразу с десяток их загорелись, они задёргались, засуетились, огонь перекинулся на шедших рядом — и всю толпу мертвецов постепенно охватило пламя.
Я довольно рассмеялся. Игра с огнём мне понравилась! Жаль, что я не владел такой магией в реальности — и вряд ли когда-либо смогу овладеть, природа этой магии противоречит моим способностям и моей сути.
Я оставил мертвецов догорать и быстрым шагом двинулся дальше — среди низких скособоченных домиков, навстречу двум высоким башням, тонущим в белой мгле впереди.
На пути возникали деревья — жуткие, скрюченные, с голыми ветвями, формы стволов напоминали изуродованные человеческие тела или монстров, а ветви — жуткие руки. В какой-то момент эти руки вдруг набросились на меня — кроны деревьев быстро и резко склонились, ветви попытались меня схватить.
Я мгновенно превратился в стаю воронов, и они разлетелись в разные стороны, проскочив между ветвями. За пределами сети из ветвей вороны слетелись вместе в одну кучу, та стала чёрным облаком, а облако стало мной. Я вновь появился.
Я направил ладонь на наглые деревья, что посмели атаковать меня. Синее морозное свечение вспыхнуло на ладони.
– [Moir Yngemlen], — произнёс я.
«Морозный плен».
Корка синего льда мгновенно начала покрывать деревья, двигаясь снизу, от корней, вверх, по стволу и ветвям. Три ближайших дерева полностью заледенели, вокруг них образовался синий дымок.
Я сжал кулак, и в тот же момент лёд, сковавший деревья, тоже резко сжался. Бум! — деревья взорвались, во все стороны полетели тучи щепок, куски коры, обломки ветвей.
Это присущая мне, моя «родная» магия, хорошо изученная и давно ставшая частью моего арсенала — Moir Draiokh, «морозная магия».
Разобравшись с деревьями, я продолжил путь. Я всё ещё шёл по деревушке, и вокруг вновь и вновь раздавался скрип дверей и ставень, хруст снега под ногами, лязг металла — я оборачивался и вновь видел нежить, неуклюже бредущую в мою сторону, щёлкающую челюстями и бряцающую оружием.
– [Moir Yngemlen]!
Корка льда охватила сразу троих мертвецов. Я сжал кулак, и лёд раздавил их, мертвецы взорвались на ошмётки гнилой плоти, кусочки костей и осколки льда.