Мужчина для досуга
Шрифт:
Можно верить в астрологию, можно относиться к ней скептически, можно вообще ее игнорировать, но, по-моему, что-то в ней все-таки есть. Валерий тоже был Скорпионом… И эту связь я бы не задумываясь назвала кармической, потому что мы с ним понимали друг друга с полуслова, если не с полувзгляда. С Галкой же у моего мужа отношения складывались теплые, хоть и непростые: объединяла их, разумеется, я. Подруга приняла моего мужа, увидев собственными глазами, как он относится ко мне. Муж принял подругу по тем же причинам. Но в те редкие минуты, когда они оставались друг
Мое сообщение о трагедии с Володиными женами Галка восприняла сдержанно, как, впрочем, всегда воспринимала все, так или иначе связанное с ее бывшей пассией. Только посочувствовала мне, что я лишилась близкой подруги. Увы, несмотря на неоднократные попытки, мне так и не удалось свести Галину с Мариной и создать идеальное в моем представлении трио.
Неподдельное волнение Галка выразила лишь тогда, когда я поведала о странностях визита: нервные причитания, водка средь бела дня, неопознанная Лариса и жуткий интерес к Марининой дискете.
– Ты поосторожнее, пожалуйста. Мне все это не нравится. Володя не из тех людей, которые занимаются такими делами, как похороны, если есть возможность на кого-то их свалить. Тебе не пришло в голову, что основные хлопоты придутся на долю Марининых родителей? Ему эта дырка в голове совершенно ни к чему.
– Тогда зачем он ко мне приехал? Не хотел оставаться один после опознания в морге?
– Один шанс из ста. В любом случае он бы позвонил: тебя ведь вполне могло не оказаться дома, а он не любит накладок.
– Я почти всегда дома.
– Ты выходишь в магазин, на рынок, платишь за квартиру, ездишь в редакцию, наконец. Нет, он должен был позвонить, но почему-то этого не сделал. Похоже, ему эта дискета действительно нужна позарез. Ты нашла кого-нибудь, кто помог бы тебе с программой?
Я отрапортовала, что с программой все в порядке, но дискета оказалась защищенной кодом. И как его подобрать, я понятия не имею. Тут уж мне никто не поможет, даже новообретенный знакомый. Но Галку сообщение о том, что в дело оказался замешанным кто-то посторонний, некоторым образом даже рассердило.
– Наташка, ты неисправимая идеалистка. Сначала правильно ставишь вопрос: зачем ему это нужно, а потом чуть ли не исповедуешься, в общем-то, первому встречному. Мало тебя жизнь учила?
– Судя по всему, мало, – покаянно вздохнула я. – Но, понимаешь, если бы не он, я так бы и осталась с радиоактивной капсулой в доме. И никогда бы не узнала, что Валерия убили…
– Хорошо, но в остальные-то дела зачем его было посвящать? Могла мне позвонить, посоветоваться. Правда, у меня нет друга в компетентных органах.
– Вот именно, – обрадовалась я найденному оправданию. – У тебя нет, у меня нет, Масик – вообще песня. Слава богу, сегодня все, кажется, завершилось. Удалился, оскорбленный в лучших чувствах. Как говорится, лучше ужасный конец, чем бесконечный ужас. А Володя – так тот вообще ноль внимания,
– Зато я теперь все больше и больше удивляюсь. Уж кто-кто, а он-то в радиации отлично разбирается. Сейчас вспомнила: уже тому назад порядочно, еще до перестройки, я его видела. И знаешь где? Всего-навсего в Ливии. Мы с Тарасовым там целый год торчали, помогали строить братскому социалистическому государству ядерную станцию.
Тарасов – это Галкин муж. За глаза она его зовет исключительно по фамилии. Хотя там абсолютно взаимная любовь, полное понимание и вообще – гармония необыкновенная, тем более что оба – архитекторы. Но – вот так, никаких имен, сугубо официально. В каждой избушке свои погремушки. Меня, например, Валерий в глаза никогда не называл по имени, а только малышом. Оно и понятно: двенадцать лет разницы в возрасте да плюс к тому он был выше меня на целую голову, если не на полторы.
– Впервые слышу про ядерную станцию, – изумилась я. – Ты говорила, что проектировала гостиничный комплекс в Алжире.
– Ну да, официально: время-то какое было! Это сейчас у нас все «секретно – копия на базар». Потом забыла и вот только сейчас вспомнила. Был там Володя с какой-то делегацией, военной, разумеется. Я еще удивилась, какое он отношение к армии имеет. Но беседовать с ним у меня желания, сама понимаешь, не было. Так что, пока делегация объект смотрела, я из своей комнаты носа не высовывала, сказала, солнечный удар. Тарасов с ними ходил и потом переводчика хвалил: мол, очень толковый оказался, всю терминологию знает. А переводчиком кто был? То-то и оно.
– Надо будет об этом Андрею рассказать. А вдруг…
– Что – вдруг? Вдруг это Володя капсулу в диван сунул, а не твои бывшие родственники? Ты, Наташа, все-таки соображай, где Кура, а где – твой дом. Зачем Володе делать тебя вдовой? Они с Валерием и виделись-то, по твоим рассказам, два-три раза, не больше. Так что не придумывай криминала там, где его нет, и – умоляю! – звони мне теперь каждый вечер. Будем просеивать твою информацию и извлекать из нее рациональное зерно. Или зерна. Мне представляется, что ты гонишь волну и пытаешься найти в темной комнате черную кошку, которой там скорее всего нет и никогда не было. Ложись спать, утро вечера мудренее.
Все правильно. Галя, как всегда, была предельно логична. Но мне почему-то казалось, что все не так просто. Со стороны туда человека переводчиком в то время не взяли бы. Ни разу он ни словом не обмолвился о том, что был в Ливии, хотя обычно о своих зарубежных поездках рассказывать любит. На мой рассказ о капсуле и гибели Валерия элементарно наплевал, хотя именно Володя помогал мне больше всех в те жуткие дни после смерти мужа. Только на похороны не поехал, потому что какие-то дела ну никак не мог перенести или отменить. То есть я ему была явно небезразлична – в качестве старой подруги, разумеется. Конечно, будь Галя тогда в Москве, я бы обошлась без его помощи, но они с Тарасовым как назло уехали отдыхать в Испанию.