Мужчина для классной дамы или История Тани Никитиной, родившейся под знаком Рака
Шрифт:
– До свиданья, Татьянсанна, – раздалось где-то сбоку, и толпа «ученичков» – почти все выше меня ростом – промчалась мимо.
Я шла по весеннему городу и вглядывалась в лица людей. Есть ли среди них те, что счастливы? Те, которых ждут дома, которых любят? На мосту меня обогнал статный молодой мужчина под руку с худенькой блондиночкой, и я вздрогнула.
А ведь в Павле не было ничего, что меня привлекает в мужчинах. Смазливая внешность и умение говорить ласковые слова – далеко не самые важные параметры. Это всего лишь оболочка. А что за ней? Я прекрасно помню свою первую любовь (не считая, конечно, школьных увлечений).
Антон был моим первым мужчиной, но вскоре он обо мне забыл – как я узнала много позже, ему ничего не было нужно, кроме его скульптур. Вот оно, вечное противоречие – состоявшемуся мужчине больше всего нужна его работа, а вовсе не ты, а несостоявшийся – не нужен тебе. А я потратила столько времени и сил на человека, для которого пределом мечтаний была покупка очередного ларька у метро! Да еще думала, что мне крупно повезло… Но у меня остались еще мои «детки», я буду учить их английскому языку и надеяться, что потом, когда они вырастут, вспомнят «тебя, с седыми прядками, над нашими тетрадками».
С этими отнюдь не весенними мыслями я забрела в книжный магазин на Петроградской, который попался мне по пути. А в магазине мои мысли приняли совсем иное, я бы сказала, противоположное направление. Интересно, может ли у нормального человека так часто меняться настроение? Вроде бы вышла из школы довольная и счастливая, прогулялась по весеннему городу и стала несчастнее всех на свете, а через несколько минут – снова довольна жизнью. Впрочем, у Раков вечно так: слезы у них сменяются улыбкой, а смех заканчивается бурными рыданиями.
Дело в том, что в этом магазине я увидела классный самоучитель по шведскому языку! Именно такой я и хотела – с дисками, чтобы можно было освоить произношение. Вот выучу шведский, поеду к Катерине, и мир покажется иным! Я же ничего не видела на свете, кроме небольшой части России, и Скандинавия представляется мне неплохим началом в познании такой большой Земли! А путешествовать по стране, зная ее язык, гораздо интереснее. Это совсем другой взгляд на мир. В противном случае проще и намного, кстати, дешевле купить видеокассету и по телевизору рассматривать разные шхеры и фьорды.
Купив самоучитель, я поспешила домой. Ура! Обожаю заниматься языком для себя! Вот сейчас я влезу в свой любимый домашний свитер, закурю сигарету и займусь наконец приятным делом.
В метро посчастливилось сесть, и всю дорогу я изучала книгу. Составители попались грамотные, кажется, от этого будет толк! Воодушевленная, влетела в квартиру и, не снимая ботинки, рванула к компьютеру. Не успела включить – звонок. Ну кому неймется? Никого и ничего не хочу! Хочу только учить шведский!
– Танюш, здорово! Как ты? Ты учишь язык? Как продвигается? Как новая школа? Склеила кого-нибудь?
Я вздохнула про себя. Это Катька, конечно, с ее привычкой спрашивать и не слушать ответ. Тысяча слов в секунду, иначе она не может.
– Катюша! Здравствуй, дорогая! Вот только что купила самоучитель,
– Ой, прости, я тебя отвлекла! Ты расскажи мне по-быстрому, как у тебя дела, как настроение…
Катерина в своем репертуаре. Разве же могу я рассказать «по-быстрому», как у меня настроение, если я и сама это не знаю?!
– Кать, у меня все нормально. Ну просто чуть-чуть грустно…
– Держись, Татьяна, все будет о’кей! Ты же знаешь, что если долго не везет, то потом обязательно повезет, правда? Слушай, это я, Катя Свияжская, тебе говорю: еще до конца года у тебя начнется новая жизнь. Причем до конца учебного года, а не календарного. Вот увидишь! – иногда Катька любила пооракулствовать. Причем делала это со свойственным «огненным» знакам задором и оптимизмом – мол «все будет замечательно, вот увидишь». Сбывались ее предсказания нечасто, но верить в них всегда хотелось.
Замечательно все, к сожалению, не сложилось. В школе, а точнее, в моем 8 «Б» классе случилось ЧП. Пропал классный журнал. Ну почему именно у меня?! И почему именно в конце года?! Хотя про конец года все ясно, когда же еще «сжигать мосты», как не перед решающим выставлением оценок.
Любой человек, когда-либо работавший в школе, знает, что такое исчезновение классного журнала. Классный руководитель должен заполнить «основной документ», каковым является, по утверждению школьной администрации, классный журнал, а это – бездна писанины. Соответственно, под конец года все учите– ля обязаны выставить оценки сперва за чет– верть, а потом за год, и проконтролировать эту утомительную работу должен именно классный руководитель. И если пропадает журнал, классному руководителю вменяется заново заняться этим славным делом – на фоне выговоров, истерик завуча и директора, а также родителей разных рангов и мастей. В общем, перспективы у меня были просто сказочные!
Помню, когда я училась в выпускном классе школы, у нас тоже пропал журнал. На нас, выпускниках, это отразилось лишь некоторым ухудшением четвертных оценок – учителя разозлились, а вот чем обернулось это нашей классной, никто не знал. Замечу, что исчезновение журнала пошло мне на пользу. Но только мне, единственной из целого класса, хотя, честное слово, я его не крала.
А вот теперь журнал пропал уже в моем классе. Я получила выговор и новенький экземпляр журнала, который мы заполнили силами учениц, обладающих хорошим почерком. Оценки постепенно выставляли заново. Все потихоньку шло своим чередом, я просто стала гораздо позже приходить домой, а в школе иногда ловила на себе удивленные взгляды других учителей.
Но, следуя правилу, что ничто не должно оставаться безнаказанным, мои драгоценные коллеги на педсовете решили выяснить, кто таки украл этот столь важный документ. Сначала, в лучших традициях карательных органов, они заставили моих детей пересдавать зачеты по всем предметам. А затем завуч собрала всех и сказала, что, если они откроют, кто «преступник», то от зачетов их освободят. Слов было произнесено немного, но дело оказалось сделанным – мои ученики готовы умереть за оценку.
Я уже закрывала класс, когда ко мне подошли три мальчика – Костя Перетулин, Петя Мишин и Слава Романюк – и, краснея и бледнея, рассказали, что видели, как их одноклассник сжег этот проклятый журнал. Разговор получился тяжелым.