Мужчина ее мечты
Шрифт:
Заказ оказался вовсе не так прост, как представлялось в самом начале.
Получив в свое распоряжение довольно большой объем разрозненной информации и фотографии заказанного «объекта», Игорь полагал, что это будет обычная, рутинная работа — трудоемкая, но не требующая особенного напряжения сил. Просто предстоит перелопатить гору пыльных бумаг, сделать несколько звонков и наведаться в пару архивов. Максимум, что еще придется сделать, — это уточнить полученные данные у нескольких людей. Такие заказы они выполняли не раз, и хотя не испытывали от этого никакого удовольствия — работа-то не творческая, — но и не отказывались от них никогда.
Однако даже первое, самое поверхностное ознакомление с информацией и несколько наведенных
Наконец он принял соломоново решение: встретиться с ней и поговорить, повести куда-нибудь (правда, он еще не представлял куда). Ему очень хотелось верить, что Ника все же окажется своим человеком и они смогут найти общий язык.
Они договорились встретиться на Крещатике. Ее можно было узнать за версту — тонкая, стройная, гибкая, огненно-рыжая, как язычок пламени, да еще и одетая во что-то ослепительно-желтое. На нее оборачивались все поголовно — не только мужчины, но и женщины.
Игорь неловко вручил ей букет алых тюльпанов:
— Добрый день.
— Здравствуйте. Спасибо, очень красивые цветы. Люблю тюльпаны.
Повисла неловкая пауза. Неожиданно для самого себя Разумовский выпалил:
— А собак вы любите?
— Да. Особенно больших, и особенно догов. — Видимо, она немного смущалась и поэтому говорила короткими фразами.
— Здорово, — искренне сказал Игорь. — Ну, куда же мы направимся?
— Пригласите меня в Пассаж есть мороженое. Я ужасно люблю мороженое, которое там подают.
И он немного неуклюже предложил ей руку. В этот самый момент Игорь Разумовский решил сыграть в орлянку с судьбой. Вот взял и загадал: если Ника закажет себе абрикосовое, банановое или ореховое мороженое — быть продолжению их знакомства. А если шоколадное или клубничное — ничего не выйдет. Он и сам понимал, как по-детски поступает, но ничего лучшего придумать не смог. Откровенно говоря, она пугала его и своей яркой и неординарной внешностью, и совершенно необычным поведением.
Им повезло. В кафе «Вечерний Киев» было мало народу и много пустых столиков.
— Что вы будете? — спросил Игорь у своей спутницы, с удивлением отмечая, как отчаянно колотится его сердце. Вот же дурак, договорился с судьбой! А вдруг она сейчас захочет шоколадного? Хоть бы его вообще не оказалось.
— Шарик абрикосового, шарик бананового и шарик орехового, —
— А шоколадное? — не унимался Игорь.
— Не хочу. Честно говоря, его я тоже люблю, но здесь почему-то никогда не заказываю, — призналась она.
«Да-а, — подумал Игорь. — Судьбу на кривой козе не объедешь. Неужели все-таки повезло?»
Я смотрела на этого милого, постоянно смущающегося парня, и какое-то трогательное, давно забытое чувство пробуждалось во мне. Он был не просто не похож на Владимира Ильича, но являлся его совершенным антиподом. Не представляю себе, чтобы у Володи не было плана, куда меня пригласить и как сделать свидание красивым и незабываемым. Здесь же создавалось впечатление, что Игорь плохо помнит, что нужно говорить знакомым девушкам, как с ними обращаться и чем заинтересовать. Смешно, но именно это меня в нем и привлекало. Если встречи с Володей были прекрасны, как завершенное произведение искусства, то с Игорем я чувствовала себя десятиклассницей, удравшей с уроков, чтобы провести время с мальчиком, который мне очень нравится.
В тот день мы испытали чистое, неподдельное детское счастье. Сперва наелись до отвала мороженого и нахохотались над проделками пса Игоря — Зевса, о котором он рассказывал с удивительной нежностью. Затем долго бродили по Пассажу и заглядывали в витрины магазинов и кафе. Потом, повинуясь внезапному побуждению, обзавелись воздушным шариком-мишкой из тех, что продавали перед входом в метро. Оказалось, что прошло уже довольно много времени и Игорю нужно возвращаться на работу, да и мне не грех было бы появиться на службе — освежить в памяти начальства данные о моей внешности. Мы стали прощаться, но не допрощались, а отправились пешком по Крещатику по направлению к филармонии. И только где-то на середине пути я обнаружила, что мы держимся за руки.
Через полчаса нас занесло в кондитерскую, где всегда стоит запах свежей выпечки и сладкого крема, и накупили там, не сговариваясь, круглых мягких булочек. Это давняя привычка всех киевлян — брать с собой булочки, отправляясь на прогулку в Мариинский парк. В парке все зеленело и цвело и два газона были усыпаны крупными фиалками. И даже монструозного вида эстрада, сооруженная кем-то во внезапном припадке ненависти ко всему сущему, сегодня казалась мило-нелепой и почти уместной.
Мы кормили голубей, воробьев и синичек, которые доверчиво садились на открытую ладонь, а после целовались у Чертова мостика, и вкус у поцелуев был абрикосовый, банановый и ореховый. Я понимала, что поступаю легкомысленно, но это не имело никакого значения. Игорь нес меня на руках по аллеям, знакомым с самого детства, и я снова чувствовала себя счастливой, как когда-то давно.
Внимательно наблюдая за своим любимым и, по сути, единственным учеником, старый Шу мрачнел с каждой минутой. Он был слишком мудр и опытен и слишком искушен в своем мастерстве, чтобы не заметить, как буквально за один день переменился Володя. Учитель решил, что молодого человека гложет какая-то тайная мысль и это уже опасно. Человек его профессии должен полностью владеть собой и быть в ладу со всеми своими чувствами, как тайными, так и явными, как осознанными, так и не…
В этот момент Володька как раз превращал в клочки толстую кипу плотной бумаги, пробивая ее до середины короткими ударами пальцев. Обрывки листов стайками белых бабочек кружились в воздухе. Пол вокруг казался усыпанным снегом.
— Остановись, — приказал старик после нескольких минут созерцания. — Что ты делаешь?
— Тренируюсь, тацудзин*.
* Тацудзин — почтительное обращение к учителю, букв.: «виртуоз, мастер боевых единоборств».
— Не тренируешься, а выплескиваешь чувства, — сухо возразил Шу. И уже немного мягче добавил: — Что случилось?