Мужчина и женщина в эпоху динозавров
Шрифт:
На Марте платье из какой-то синтетики, красное, под цвет колокола. Вырез слишком широкий; от этого ее плечи кажутся еще шире. Руки голые, одна продета под руку мужчины. Марта заглядывает ему в лицо, что-то говорит, улыбается. Ната она пока не замечает, только поздоровалась, когда он пришел. Новый мужчина — светлый блондин, ростом ниже Ната, из-под костюма-тройки выпирает зарождающееся аккуратное бизнесменское пузцо.
Нат знает кое-кого из присутствующих — знакомства из прежней жизни. Пара секретарш и ассистентов адвоката, два или три человека,
Нат. Как дела? Все деревяшки стругаешь? — снисходительно спрашивает Пол Кэллахан, некогда его соперник.
Дела неплохо, — отвечает Нат.
Может, ты умнее нас всех, — говорит Пол. — Не напрягаешься. Уж тебе-то не грозит инфаркт в сорок лет. — Он проплывает мимо, уже улыбаясь кому-то другому.
Нат разговаривает с девушкой в белом платье. Он ее видит в первый раз, хотя она утверждает, что они встречались раньше, у Марты, на одной вечеринке, два года назад, говорит она. Она рассказывает Нату о своей работе. Она делает пластмассовые модели коров голштинской породы, которых продают племенным заводам и посредникам. Коров надо делать в натуральную величину, точно передавать все детали. Она надеется заняться рисованием портретов отдельных коров, за это лучше платят. Она спрашивает Ната, какой у него знак зодиака.
Нат знает, что ему надо уходить. Он сделал, что требовалось. Но девушка хватает его за руку и склоняется над ладонью, щурясь на его линию жизни. Ему видно, что у нее в вырезе платья. Он бездумно созерцает этот уплотненный пейзаж. Он не великий специалист по части светских знакомств.
Прямо возле его уха появляется Марта. Говорит, ей надо ему кое-что сказать. Берет его за другую руку, и он позволяет увести себя из гостиной, через прихожую и в спальню. На кровати — ворох пальто.
— Ты мерзок, — говорит Марта. — Ты так себя ведешь, что меня блевать тянет.
Нат моргает, глядя на нее, склоняя к ней голову, будто это поможет ему лучше понять. Марта бьет его кулаком в лицо, пинает в лодыжки. Ей мешает длинная юбка, поэтому она опять бьет кулаком — целится в живот, попадает по ребрам. Нат ловит ее за руки и притягивает к себе. Она плачет. Он может швырнуть ее на кровать, закатать в пальто, а потом добиться от нее, что он такого сделал.
— Что я сделал? — спрашивает он.
— Подбиваешь к ней клинья, у меня на вечере, прямо при мне. Ты меня вечно стараешься унизить, — прерывисто говорит Марта. — И знаешь что? Тебе это удается.
— Ничего такого не было, — говорит Нат. — Мы говорили про пластмассовых коров.
— Ты просто не знаешь, каково это, когда тебя бросают, — говорит Марта. Нат ослабляет зажим.
Марта делает шаг назад, хватает бумажный носовой платок с ночного столика и промакивает лицо.
— Вот я и хотела, чтоб ты хоть что-нибудь почувствовал, для разнообразия.
В дверях появляется голова нового мужчины, исчезает, появляется опять.
— Я не помешал? — спрашивает он.
— Помешал, — грубо отвечает Марта.
— Я как раз собирался
— Она в стенном шкафу в прихожей, — говорит Марта. — Ты, кажется, должен знать, где это.
Из-за снега Нат не взял велосипед. До метро — пять кварталов, но это ничего, ему хочется пройтись. Начинает болеть правая бровь, там, где Марта его ударила. Не рассекла ли она кожу? У нее на руке было кольцо. Его беспокоит не боль, а взгляд, каким посмотрит на него Элизабет.
Пройдя всего полквартала, он слышит позади себя голос Марты.
— Нат! Стой!
Он оборачивается. Она бежит к нему, поскальзываясь, в золотых туфлях, в красном платье, без пальто. Улыбается, злорадно блестя глазами:
Я только что приняла все таблетки из аптечки в ванной, — говорит она. — Шестьдесят две таблетки аспирина с кодеином, двадцать четыре штуки валиума. Решила, что ты, может быть, захочешь со мной попрощаться.
Очень глупо, Марта, — говорит Нат. — Это правда?
— Погоди, увидишь, — смеется она. — Погоди до пяти утра, и сможешь осмотреть тело. Черт возьми, можешь погрузить меня на тележку и отвезти в свой погреб. Там покроешь меня лаком. Больше не буду тебя ни о чем просить.
По следам Марты к ним приближается мужчина в костюме-тройке.
— Марта, — зовет он слегка жалобным тоном, будто выкликает убежавшую кошку.
— Марта говорит, что приняла все таблетки, какие нашлись в ванной, — сообщает ему Нат.
— Она только что оттуда. С какой стати ей было это делать? — спрашивает новый мужчина у Ната.
— Хватит меня обсуждать, как будто я вещь, — говорит Марта. Она слегка покачивается. Нат снимает свою гороховую куртку и протягивает ей.
— Возьми, — говорит он.
— Не надо мне, — говорит Марта. Она опять принимается плакать.
— Придется отвезти ее в больницу, — говорит Нат. Эта процедура ему знакома — он неоднократно проходил через нее с детьми. Нафталин, детский аспирин, противозачаточные таблетки Элизабет.
— Я не поеду, — рыдает Марта. — Я хочу умереть.
— Можно поехать в моей машине, — говорит новый мужчина. — Она у дома. — Нат хватает Марту подмышки. Она обмякает. Он тащит ее к машине нового мужчины, которая, оказывается, тоже новая — темно-синий «торино». У Марты сваливается одна туфля, новый мужчина подбирает ее и несет сзади, словно трофей, как на спортивном параде или в религиозной процессии.
— Дай мне эту чертову туфлю, — говорит Марта в машине. Она надевает туфлю, проверяет прическу, глядя в зеркало заднего вида. За рулем — новый мужчина; Нат сидит на заднем сиденье рядом с Мартой, чтобы, как сказал новый мужчина, «не дать ей ничего сделать». Когда они доезжают до отделения неотложной помощи Центральной больницы Торонто, Марта уже приободрилась.
— Вы меня не заставите туда зайти, — говорит она Нату.
— Не пойдешь сама — мы тебя потащим, — отвечает он. — Ты правда приняла таблетки?