Мужчина моей судьбы
Шрифт:
Второй тоже потемнел до грязно-бурого цвета, подпрыгнул и клацнул челюстями прямо перед моим носом:
— Хашшш…
— Мири, — подбежала к нам Адейв. — Ну что ты дергаешься? Вот Шехш и Хасхха сейчас разозлятся и…
— Укусят? — опасливо покосилась я на пауков.
— Хуже… Откажутся ткать платье. И пойдешь ты под венец в своих лохмотьях.
Да, угроза нешуточная.
— А… кто из них кто?
— Вот это Хасхха, — Алейв указала на фиолетового. — А тот — Шехш. Неужели сама не видишь? Самцы и самочки арахнов очень отличаются друг от друга. У них и
Мда… Вот чего не заметила, того не заметила. Для меня они все одинаковые.
Пауки тем временем поднялись на задние лапы и начали ловко обертывать меня паутиной. Минута… Другая… И я оказалась по горло закутана в светящийся кружевной кокон.
— Не двигайся, — погрозила пальцем Риалейвэль. — Наступил самый ответственный момент.
— Говорить-то можно?
— Говори, — милостиво позволили мне. — Но осторожно.
Осторожно так осторожно. Главное, разрешили.
— Эари, — позвала я фрейю. — А откуда взялся Могильщик? Что он вообще такое? Орвальд называл его древним ужасом. Как он смог вызвать этого монстра?
— Могильщика создали Старшие во время войны с людьми для того, чтобы он пожирал человеческую магию. — Златовласка опустилась на спинку дивана как раз напротив меня. Положила ногу на ногу, расправила юбку. — Призвать его с Изнанки можно с помощью артефакта — этот камень и попал в руки Орвальда. Вызвать-то он вызвал, а вот связь не удержал. Да и не знал маркиз ваш, что против моей искры Могильщик бессилен.
— Надо же, как все удачно сложилось, — протянула я. — Артефакт так вовремя Астону подвернулся, магия твоя оказалась чудовищу не по зубам… Так что в конце концов Орвальд проиграл, а мы выиграли.
— Это не случайность… — Эари закусила губу и неловко затеребила подол. — То есть, не совсем случайность… Вернее, совсем не случайность… — Она сжала кулачки, тряхнула кудряшками и выпрямилась: — Старшие иногда заглядывают в будущее, просчитывают варианты развития событий. Это очень тяжело, невероятно болезненно и не всегда получается. Йор провел такой ритуал — давно, задолго до твоего появления на Риосе, и видел, как все будет… может быть. Ну, а положить нужный артефакт в ларец и подкинуть этот ларец в лавку торговца совсем не сложно. Он надеялся и сомневался, боялся разочароваться. У будущего много путей, предугадать их невозможно…Ой, что-то мы заболтались…
Фрейя резво подскочила, закружила-замельтешила в воздухе.
— Хасхха, уже готово? Давайте скорее смотреть, что получилось.
Она старательно отводила взгляд, и я поняла — больше Эари ничего не скажет. Что ж, они с Йором имеют право на собственные, маленькие и большие, тайны.
Арахны отступили, кокон распался...
— А-а-а-х, — пронеслось по комнате.
Я шагнула к зеркалу и замерла.
Платье, и правда, оказалось невероятным, просто фантастическим. Тонкое, легкое, почти невесомое, нежно-шелковистое, переливающееся всеми цветами радуги. Настоящий подвенечный наряд — удивительный, волшебный.
— Подожди… — таинственно пообещала Эари, — скоро оно подстроится под твое настроение,
Потом арахны ткали свадебный покров и туфельки — да-да, и обувь тоже, а мы купались в русалочьем озере, ели, болтали и ждали наступления вечера.
— Волнуешься? — шепнула Алейв, когда я все чаще и чаще стала «зависать» и выпадать из общей беседы.
— Очень… — Я бросила взгляд за окно. Скоро… Совсем скоро… Сердце замерло в груди, сладко и немного больно. — Все-таки это первая моя свадьба, кто бы что ни думал. И последняя, надеюсь… Мы перенесемся в обитель?
— Нет, — фрейя, услышав мой вопрос, подлетела поближе. — Часовня — жалкое подобие нашего храма. Первого, изначального, истинного. Все произойдет там, и обвенчает вас Старший. А хэлле потом просто получат нужные указания. Так будет лучше.
Я согласно кивнула — да, так намного лучше. Правильнее…
Солнце уже почти докатилось до горизонта, когда в комнате появился Йор. Осмотрел нашу компанию, задержал взгляд на мне, хмыкнул, спросил вкрадчиво;
— Ну что, невеста, готова?
Ну что тут ответишь?
— Всегда готова…
Наступил теплый вечер, розовый в лучах заходящего светила. И опять я шла по качающемуся подвесному мосту. Шла, не отрывая взгляда от дерева, что парило над пропастью, и древнего храма в переплетении ветвей и листьев, его очертания четко выделялись на светлом фоне закатного неба. Шла… И мой подвенечный наряд — платье и полупрозрачный покров невесты — то отливал золотом, то искрился морозным серебром. Так сотканная арахнами одежда реагировала на перепады моего настроения, которое постоянно менялось от мечтательно-приподнятого до тревожно-взволнованного. Петька догнал меня на полпути, стиснул холодные пальцы. Ладонь его чуть подрагивала, он тоже нервничал.
Темный зев входа, деревянный пол, ажурная сеть ветвей на стенах и потолке, черное дерево, с одним-единственным живым листом — все тот же зал, но на этот раз не маленький, а огромный и переполненный нелюдьми.
Вон Мррагарр, серьезный, даже суровый. Возле него тихо шелестящий листьями Шеххисс, задумчивый Ателлиль, улыбающаяся Риалейвэль. Все четверо стражей рядом. Вот Танали, Джаннаг со своей неизменной Баброй, смотрящий Дургах, потрясенно округлившая рот Эмина и еще куча всякого народа. Знакомые, смутно знакомые и совсем незнакомые лица — напряженные, радостные, недоверчивые — сливались в один пестрый размытый фон, а мы все шли и шли, и приглушенный шепот смолкал за нашими спинами.
Когда мы приблизились к постаменту, возле которого зависли в воздухе Йор и Эари, в храме уже царила оглушительная, благоговейная тишина.
— Что ж, смертные, — начал фрейр. — Вы никогда не были мужем и женой. Ваши души скрепляют совсем другие узы, но тела соединены венчальным обрядом, и эту связь необходимо уничтожить. Формальности, сами понимаете.
Он шутливо развел руками, а потом снова заговорил уже другим тоном — отстраненным, официальным:
— Хочешь ли ты, хэллени, расторгнуть брак с Петром Климовым, носящим на Риосе имя Пиотрея Ольеса? По своей ли воле делаешь это?