Мужчина моих грез (Мужчина моей мечты) (Другой перевод)

Линдсей Джоанна

— Немного.

Уже вчера, к тому моменту, когда Тифани выпрыгнула из повозки, слезы Меган высохли. Подруги долго гуляли по аллеям парка, Тайлер сопровождал их, но держался на расстоянии, поэтому девушки смогли спокойно и откровенно побеседовать. Тифани еще не осознала, что Меган отбросила прочь жалость к себе и теперь была объята здоровой злостью. Чтобы подбодрить ее и развеселить, Тифани предложила поехать обратно и ударить леди Офелию по носу. Меган подумала над этим, потом отказалась, потому что это не было бы достаточным возмездием.

Так как предложение Тифани не было серьезно, она охотно согласилась, что графиня и не стоит того скандала, который неизбежно разразится вслед за подобной местью.

Тифани была довольна, что Меган больше не жалеет себя и полна злости на все случившееся. Это был явный признак здоровья. Больше всего Меган злило, что она потратила время и энергию на предприятие, обреченное на провал с самого начала. Девушка чувствовала себя круглой дурой. Тифани тоже считала себя дурой, так как не разгадала обман с самого начала. Но нельзя было подумать, что в этой костлявой негодяйке столько злости и что она способна нанести подобный удар.

— Я знала, что незачем было тебя слушать! — воскликнула Тифани. — «Возвращайся домой, — сказала ты мне. — У меня все в порядке. Можно подумать, меня раньше не унижали!»

Меган усмехнулась.

— Да, ты права.

— Как можно смеяться над этим?

До сих пор Тифани выходила из себя, вспоминая, как в юности их общие подружки одна за другой переставали приходить к Меган, по мере того, как она превращалась в красавицу. Все объяснялось просто — другие девочки чувствовали себя рядом с Меган непривлекательными простушками, а допустить такого невыгодного для себя сравнения они не могли. Некоторые же были настолько мелки, что оскорбляли Меган и на людях. Можно было подумать, что Меган стала красавицей, чтобы всем им покрепче насолить.

— Ведь это боль, которая никогда не проходит, — говорила об этом Меган. — Она уходит куда-то глубоко и ждет подходящего случая, чтобы напомнить о себе. Ну, а то, что сделала вчера графиня Уэдвиджвуд, всколыхнуло прежние воспоминания. — Лучше уж смеяться, чем плакать, дорогая! — заметила она, рассматривая остаток разрезанной на мелкие кусочки сосиски.

— Боже мой, да! Ты совершенно права. Ты хочешь поговорить об этом?

Обе подруги знали, что теперь разговор переключится с недавнего происшествия на старые раны.

— Знаешь, когда я думаю о радости, в которой мы жили все прошлые годы, мне жаль тех девочек, которые не смогли разделить ее с нами.

— Да, я согласна, ты нашла правильные слова. В конце концов, они стали такими скучными и невыносимыми созданиями, так им и надо. Самое главное, мне их ничуть не жаль.

Меган улыбнулась.

— Мне их тоже не жаль, но хорошо, что мы обе подумали одинаково.

Она рассмеялась, хотя на самом деле это была мало приятная тема для разговора. Тифани поспешила сменить ее.

— Видимо, ты не только поздно завтракаешь, но и наверняка не покаталась с утра на лошади.

Следовательно, весь день ты будешь в плохом настроении.

Обычно Меган завтракала на заре, а потом в течение нескольких часов совершала прогулку верхом на своей любимой кобыле сэре Эмброзе. После прогулки девушка сама чистила свою лошадь. Конюху не дозволялось приближаться к сэру Эмброзу, хотя тот и ухаживал за тремя другими лошадьми. Он мог лишь задать кобыле корма, но и это Меган любила делать сама. Для любого, кто знал, что Меган проводила часы на конюшне, становилось совершенно ясно, что она была без ума от лошадей.

— Ты знаешь, я каталась на лошади почти всю ночь, — вздохнула Меган, не отрывая глаз от сосиски.

— Не может быть!

— До двух часов ночи.

— Не может быть!!!

Меган взглянула на подругу и объявила:

— Мне это было крайне необходимо, Тифани. Клянусь тебе. Я почти сходила с ума.

— И ты никого не взяла с собой?

— Мне было жаль будить их.

— Меган!

— Хорошо, но никто не видел меня, — защищалась Меган, осознавая наконец, какой это скандал для молодой леди — одной в полночь выйти на прогулку. — Я пожалела сэра Эмброза и все время ехала по дороге, потому что было очень темно. Зато после прогулки я сразу же заснула. — Тифани молча смотрела на нее, и Меган добавила: — Зато я отлично спала весь остаток ночи. Во время третьего круга…

— Третьего круга?

— Да, я проскакала по дороге в деревню и обратно пять раз. Я ведь могла ехать только по дороге, а сэр Эмброз неслась галопом!

У Тифани округлились глаза от изумления.

— Как я тебе уже сказала, — вернулась Меган к разговору, — на третий раз я приняла решение, что именно сделаю для того, чтобы поставить Офелию Такерей на место. И сделаю я это блестяще!

Тифани пристально посмотрела на подругу.

— Ты все же решила разбить ей нос?

— Нет, — торжествующе улыбнулась Меган. — Я построю особняк в два раза больший, чем у нее, и стану самой важной леди в округе. То-то она будет знать!

— И как же ты предполагаешь добиться этого?

— Очень просто. Я выйду замуж за герцога.

— Правильно. Какого же именно герцога ты себе наметила?

— Конечно, герцога Ротстона. Он единственный хорошо знакомый мне герцог.

Тифани выпрямилась, потому что имя герцога делало затею Меган несерьезной.

— Но мы же его совсем не знаем. Его не было в Шерринг Кроссе, когда мы пили чай с его матушкой. Единственной причиной, по которой мы оказались в этом поместье, было отдаленное знакомство твоего отца с вдовствующей герцогиней. Поэтому он написал ей, прося совета насчет покупки лошади к твоему двенадцатилетию.

— Сама судьба привела нас к ней. Помнишь, старушка пригласила нас в конюшни герцога, чтобы мы выбрали лошадь по своему вкусу?

— Судьба? Да у нее сотни лошадей, и она с удовольствием отделалась от одной из них.