Мужчина на блюдечке, или Будет всё, как ты захочешь
Шрифт:
– Серьезнее просто не может быть. Если тебя живой оставить и начать судебный процесс, то еще неизвестно, как ты себя поведешь. Если ты уже один раз людей кинула и с деньгами в Турцию удрала, то тебе нет никакой веры. Ты на следствии скажешь, что тебя угрозами заставили признаться в преступлении, что настоящая обвиняемая – это жена покойного. Да кому это надо? Если у вас изначально не сложились доверительные отношения и ты с людьми обошлась подобным образом, то пощады не жди. Ее не будет. Легче сделать так, чтобы тебе случайно кирпич на голову упал или чтобы ты в далекой Турции
Каждое Татьянино слово вселяло в меня неописуемый страх.
– Таня, а ведь вполне может быть, что ты права.
– Конечно права. Если ты немного поразмыслишь, то придешь точно к такому же неутешительному выводу. Тем более, ты деньги должна, а отдавать нечем. Пятнашку Мустафа прямо из-под носа увел. Ты из-за него на такое дело подписалась, на которое не решилась бы ни одна умная женщина в мире, а он – сволочь неблагодарная.
– А сволочь и не бывает благодарной. Ты сказала, что на это не решилась бы ни одна умная женщина, значит, я дура?
– Дура, – согласилась со мной Татьяна, потом тут же почувствовала себя неловко и извинилась: – Извини, но не стоило этого делать.
– Что уж об этом рассуждать, если дело сделано.
– Вот именно. Если ты задумала что-то, то тебя невозможно остановить. Знаешь, а Мустафа мне сказал, что он ни про какую пятнашку не слышал, ничего о ней не знает, ни у кого ее не брал и никакого отношения к деньгам не имеет.
– Правильно. А что ты хотела от него услышать? Что он тебе должен рассказать про свою больную маму и про операцию? Это же сугубо личная тема. Таня, эти деньги уже в Стамбуле. Какой смысл требовать их у Мустафы, если у него денег нет?
– Все-таки ты веришь в операцию, – заметно сникла Татьяна.
– Верю. Не стоит устраивать скандал, а то у нас точно будут проблемы с полицией или с нас возьмут штраф.
– За что? За то, что мы хотим вернуть твои деньги? Это не у нас должны быть проблемы с полицией, а у Мустафы. Он же мошенник, а не мы. Ты с него ничего не поимела. Мало того что из-за него ты несешь большие убытки, так еще и рискуешь своей жизнью. Что ж это за несправедливость такая!
– Мы в чужой стране, какая тут может быть справедливость?! Таня, пообещай мне, что ты больше не будешь устраивать шумные разбирательства по поводу денег, хорошо? Пойми, это нам ничего не даст.
– Если ты настаиваешь, то не буду, – удрученно согласилась Танька.
– Я тебя очень об этом прошу.
– Наташа, а что с тобой дальше-то будет? Что будет завтра?
– До завтра нужно еще дожить. Будет день – буду думать. По крайней мере, в Турции меня уже ничего не держит. Придется ехать домой.
– А дома-то что?
– А дома я буду думать, как выйти из сложившейся ситуации.
– Ты хочешь сказать, что ты что-то придумаешь?
– Пока не знаю. – Я посмотрела на часы и встала с лежака. – Таня, мы с тобой все на свете пропустили. Уже ужин закончился. Ты сходи перекуси, а мне что-то есть не хочется. Потом дискотека: у тебя встреча с Халилом.
– А почему ты есть не хочешь? – забеспокоилась Танька.
–
– Нельзя же так себя мучить. Есть-то надо.
– Надо, но только не сегодня. Я в номер пойду. Мне хочется побыть в одиночестве и немного подумать.
– А ты уверена, что тебе сейчас поможет одиночество? – В Танькином голосе слышалось сомнение.
– Уверена.
– А может, тебе лучше побыть среди людей?
– Не сейчас.
– А на анимацию ты тоже не пойдешь?
– Нет.
– Говорят, сегодня шоу хорошее.
– Не хочу смотреть, как на Мустафу девушки вешаются.
– Но ведь на анимации же они на него не вешаются.
– У меня такое чувство, что они на него везде вешаются.
Расставшись с Танькой у ресторана, я пошла к своему бунгало и, открыв дверь номера, рухнула на кровать, подмяв под себя подушку.
Я попыталась понять, почему же мне постоянно не везет в любви? Я вспомнила всех моих мужчин. Много ли их было? Возможно, кто-то скажет, что много, а кто то скажет, что мало. В каждого из них я была влюблена, верила в то, что наши отношения будут прочными и продолжительными. Но отношения в очередной раз рассыпались как карточный домик, образ любимого постепенно стирался из памяти, оставалась лишь какая-то непонятная грусть и сожаление. А ведь каждому из своих возлюбленных я дарила тепло и отдавала частичку своего сердца. Я была во власти собственных переживаний, иллюзий и грезила тем, что эти отношения даны мне свыше и я должна пронести их через всю свою жизнь.
А сегодня я в очередной раз поняла, что из моей жизни исчезла любовь. А ведь я была так близка к счастью... Неужели даже за недолгое счастье обязательно наступает расплата? Жизнь опустела и потеряла смысл. Я думала о словах Таньки. Она сказала, что сейчас я должна бояться не только тюрьмы, но и несчастного случая. В Турции меня больше ничего не удерживало, но я не могла представить, как мне вернуться на родину. То ли на меня наденут наручники прямо в аэропорту, то ли меня случайно собьет машина у моего дома...
Приподняв голову с подушки, я посмотрела на букет роз, который Мустафа подарил мне в аэропорту, и, открыв балконную дверь, выкинула розы. Глупо, конечно, но мне показалось, что таким образом я хоть как-то смогла отомстить Мустафе за мое оскорбленное самолюбие, за поруганную любовь и затоптанное мужскими ботинками чувство гордости.
Часы на стене напомнили, что уже закончилась анимация и началась дискотека. Подойдя к зеркалу, я посмотрела на припухшие веки и красные от слез глаза.
– Господи, мама родная, какая же я страшная! Испугаться можно!
Зачем ждать несчастный случай, когда его можно устроить самой? Я вышла из своего номера. Слезы текли по моим щекам. Казалось, что больше нечего ждать от жизни, что счастье прошло стороной и я слишком бессильна, чтобы справиться с навалившимися на меня неприятностями. Впереди – непонятная тьма, и мне придется шагнуть в бездну.
На дороге, ведущей к морю, я встретила Мербека, который, проходя мимо, подозрительно посмотрел на меня.
– Наташа, ты куда? – спросил он меня.
– Не твое дело!