Мужчина с собачкой
Шрифт:
Глеб покивал и медленно прошелся по залу. Пара жандармов тщательно осматривала и описывала содержимое прилавков, кассы и нескольких несгораемых шкафов, дверцы которых были выломаны. Он подивился тому, что довольно толстый металл сильно погнут, словно в аптеке орудовал кто-то с недюжинной силой.
– А это что? – сам у себя спросил Ковальский, заметив бледно-желтое пятнышко под стеллажом, стоявшим рядом с дверным проемом.
– Что там? – наклонившись вслед за коллегой, спросил Давидовский.
Безмолвно отвечая на вопрос,
– Домашняя туфля? – догадался Вольшек, разглядывая покрытый налетом желтый ситец.
– Похоже, она принадлежит рейне Новак, – сказал Глеб, с прищуром рассматривая туфлю так и эдак.
– Ничего особенного, – отмахнулся Вольшек. – Просто туфля.
Глеб не был согласен, но промолчал. Сначала ему хотелось увидеть всю картину, а уже потом делать какие-то выводы. Вернув туфлю на прежнее место, следователь прошел дальше.
В задней комнате, отведенной под склад, царил еще больший беспорядок, чем в торговом зале. И слой серого налета тоже оказался больше, а на полу среди разбитых бутылочек голубого стекла валялся внушительный глиняный горшок, из которого на пол высыпалась целая горка серого порошка. Повсюду были пятна белых и желтых кремов, мазей, валялись коробочки пилюль и пакетики с порошками.
– Удручающая картина, – вздохнул Вольшек и громко чихнул.
Глеб согласно покивал и помахал перед носом, пытаясь разогнать плотные ароматы лекарств и травяных сборов, щекотавшие нос.
Столовая и кухня тоже пострадали от вторжения неизвестного: ящики выдернуты, их содержимое разбросано по полу, посуда разбита и растоптана, со стен сдернуты картины. И все покрывал тот же серый налет.
Ничего не сказав Вольшеку, Глеб поднялся на второй этаж.
– И кому мог помешать рейян Новак? – с грустью спросил управленец, идя вслед за Ковальским. – Не представляю. Новак, как по мне, был самым безобидным человеком в нашем городе. К тому же немагом.
– И правда, – согласился Глеб, осматривая просторную светлую спальню хозяина.
Здесь тоже все перевернули, вырвали ящики, вытряхнули с полок одежду, разрезали матрас. Но, даже разгромленная, комната казалась светлой и радостной, как залитая солнцем лужайка.
– Что мы вообще знаем про рейяна Новака? – спросил Глеб.
– Ну… самое очевидное, – ответил Давидовский. – Казимиру Новаку было пятьдесят три на момент смерти. Лет пятнадцать или шестнадцать назад развелся с женой. Та куда-то уехала… Да! В Лиен. Точно. Жил Новак тихо, воспитывал дочь. Ничего особенного.
– Ничего особенного, – задумчиво повторил Глеб, заглядывая в спальню Клары Новак.
Здесь тоже похозяйничали, но совсем немного: сорванные шторы, вываленная на пол одежда и разрезанный матрас. В приоткрытое окно проникал свежий воздух и, не находя препятствия, сквозняком гулял по помещению, шевеля страницы книги в мягкой обложке.
– Да… –
Ковальский прищурился, вытащил из книги ленту, служившую закладкой, и задумчиво пропустил тонкую полоску между пальцами. На шелке остался едва различимый аромат лимона и зеленого чая.
– Так, что там с почтальоном? – встряхнувшись, уточнил он. – Ты его лично опросил?
– Им занимается виталист, – ответил Вольшек. – Сейчас он в доме соседки Новака, рейяны Мнишек.
Мужчины быстро пересекли дом в обратном направлении и направились к соседнему строению.
Хоть дом Ирены Мнишек и не пострадал от нападения, там царил не меньший кавардак, чем на месте преступления. В большой уютной гостиной, обставленной светлой мебелью, на широком диване полулежал сухонький рейян в серой форме работника почтамта. В кресле рядом с ним замер виталист, ни на секунду не отпуская ладонь мужчины. Во втором кресле с очень прямой спиной восседала сама хозяйка дома – хрупкая светловолосая рейяна неопределенного возраста. Женщина выглядела встревоженной и опечаленной, она неосознанно кусала губы и мяла тонкий батистовый платочек.
Здесь же находился еще один работник управления – Влодек Завацкий. Самый молодой член их маленькой команды задумчиво что-то писал в блокноте и мигом улыбнулся, увидев Глеба.
– Здоров! – громким шепотом поприветствовал он. – Как бабуля?
Глеб с укоризной взглянул на Вольшека.
– Что ты на меня смотришь? – хмуро возмутился приятель. – Ты же знаешь, что Влодек у нас как раз тот, кто все и про всех знает.
Это было истинной правдой. Обаятельный и говорливый Влодек легко сходился со всеми и удивительным образом всегда и про всех знал даже мельчайшие подробности. И как ему это удавалось – загадка!
– Выйдем? – предложил Влодек, глянув на почтальона и рейяну Мнишек.
Глеб не стал возражать, прекрасно понимая, что управленец уже вызнал все возможные сведения.
– Почтальон увидел свечение около шести, поспешил сюда и первым обнаружил тело, – шепотом начал Завацкий, пересекая холл дома Ирены Мнишек. – Никого и ничего не видел. Побежал к рейяне Мнишек, и уже отсюда они вызвали жандармов.
– Ничего нового, – вздохнул Давидовский.
– Отнюдь! – усмехнулся Влодек уже на крыльце. – Я расспросил рейяну и многое узнал.
Стоило вернуться и услышать рассказ из уст самой Ирены Мнишек, но Глеб видел ее состояние и решил, что должен позволить женщине прийти в себя.
– И что же?
– Во-первых, у нее с Новаком был роман, – торжественно сообщил Влодек и замолчал, выдерживая театральную паузу и стреляя в коллег взглядом.
– А во-вторых? – поторопил Ковальский.
– Этой ночью Новак был у рейяны Мнишек и ушел от нее примерно в половине пятого.
– Это интересно, – согласился Глеб. – Дальше.