Мужчина-сказка, или Сейф для любовных улик
Шрифт:
Из всех людей, с кем Фрося могла поговорить обо всей этой истории, в живых, извините, остался только Вацлав Бельских. К нему-то она и поехала. Участие живого человека ей сейчас было просто необходимо.
Но, прибыв на место, девушка сразу же пожалела о своем порыве – живым Вацлава трудно было назвать. Судя по его состоянию, как его уволили, так он и начал беспробудно пить. Дверь в квартиру стояла открытой, а бездыханное тело бывшего помощника комиссара Фрося нашла посреди гостиной с обрамлением из пустых
– А, ведьма явилась… Явилась, не запылилась…
– Я не ведьма, а вот ты – идиот. Опять пьешь?
Фрося и не заметила, как начала обращаться к бывшему полицейскому на «ты».
– Я этим занимаюсь уже давно, и не тебе меня учить. – Мужчина с трудом сел на кровати и обхватил голову руками. – Как же мне плохо…
– Вацлав, ты мне нужен!
– Я больше никому не нужен, а тебя видеть не хочу. От меня и жена ушла… четвертая уже… Ты хотела, чтобы Влада посадили, его и посадили.
– Это было неизбежно с такими уликами.
– Я бы ему помог. Ты – нет.
– Я сделаю все, чтобы вытащить Влада из тюрьмы! – громко заявила Ефросинья.
– Что ты можешь? – уставил он на нее один открытый глаз.
– Я найду настоящего преступника, – спокойно сообщила Фрося. Но в ее устах фраза прозвучала очень пафосно.
– Ты? Да ладно! Ик! Извини…
– Тоже мне, полицейский… в состоянии свиньи. Вот что мне делать? К кому обратиться за помощью? – с горечью воскликнула Ефросинья, всплеснув руками.
Вацлав сфокусировал на ней взгляд, а затем поднял указательный палец.
– Стоп!
– Что?
– Стой здесь, я сейчас. Только не уходи! – И он поспешил из комнаты, пошатываясь и не сразу вписавшись в дверной проем.
Ефросинья дожидалась его возвращения долго. А появился Вацлов абсолютно мокрым и замерзшим, в одних семейных трусах. Его всего трясло и колотило, буквально зуб на зуб не попадал. Явно все это время простоял под холодным душем.
– Значит, ты веришь, что Влад не виноват? – спросил он, клацая зубами.
– Конечно. Он самый лучший человек на свете. Я люблю его. И всегда любила.
– Вот это золотые слова! Я – с тобой! – тряхнул головой, как собака, Вацлав и принялся надевать, то есть с трудом натягивать на мокрое тело сухие брюки и рубашку. – Я готов!
– Я вижу.
– То есть я протрезвел. Видишь, я быстро прихожу в себя. Мы соберемся с мыслями и вызволим Влада. Вот увидишь!
Фрося села на диван, скрестив руки.
– Из всех, кто знал про изобретение, остались я и ты, – сказала она.
– В
– На свободе и в живых… Дороти, если она что и знала, уже мертва.
– Ее пытали. На спине нашли порезы и ожоги от окурков.
– То есть все ей известное она рассказала преступнику? – ужаснулась Фрося.
– Не знаю. Может, и нет. А может, она и не знала ничего, – проявил чудеса ясной мысли и владение ситуацией после такого количества алкоголя Вацлав.
– У меня проблема, – всхлипнула девушка и захрустела каким-то печеньем, валявшимся на столе у бывшего полицейского. Есть она не хотела, а вот нервы…
– Ты знаешь, у меня тоже проблемы, – сказал Вацлав. – Как так совпало?
– Не язви! Все не закончилось!
– Пока живы мы? – уточнил Вацлав, прыгая на одной ноге и никак не попадая в штанину.
– И мы живы, и листок цел, и все вместе. Кстати, ко мне сегодня приходил разносчик пиццы.
– Очень хорошо. И где она? Я бы поел… А то последнее время только пил.
– Я удивилась, кто мне ее прислал, так как я не заказывала. А внутри вместо пиццы нашла вот что. – Ефросинья протянула своему напарнику записку.
– Что там? Прочти сама… Я говорю на русском хорошо, а вот читаю не очень.
Фрося взяла листок и прочла следующее: «Извините за конспирацию, при встрече все объясню. Приходите одна в пиццерию к Валентине, где были. Проследите, чтобы за вами никто не наблюдал».
Фрося подняла на собеседника глаза.
– Ну и что сие значит? Хотят добить последнего человека, знающего про листок?
– Трудно сказать. Но хорошие дела так не конспирируют… если только не опасаются за свою собственную жизнь, – ответил Вацлав. – Пойдешь?
– Конечно, если это поможет пролить хоть каплю света.
– Боишься?
– А ты как думаешь? Конечно! Вот к тебе за помощью пришла.
– «Подсадной уткой» хочешь поработать… Причем неизвестно, кого и чего ловим…
– Нет, Вацлав, я не могу сказать, что хочу работать «подсадной уткой»! Просто понимаю, что нет другого выхода, – поправила она его.
– Я в открытую с тобой пойти не смогу – заметят и не подойдут, – пояснил Вацлав. – Но, конечно, тебя подстрахую. Иначе и быть не может. Влад мне не простит, если с тобой что случится.
С надеждой в глазах Фрося посмотрела на него.
– А листок проклятый мне куда деть? С собой взять?
– Знаешь, Фрося, мне иногда хочется уничтожить его к чертовой матери, чтобы уже и не было. Но что-то подсказывает, надо его сохранить, хотя бы еще на чуть-чуть…
– И у меня такое же чувство, – призналась Фрося. – А то получится, что зря столько людей пострадало.
– Постой! – прервал ее Вацлав.
– Что?
– Ведь началось все давно, со смерти Розалинды, потом Людвига. А новый виток пошел с тобой.