Мужчина в пробирке
Шрифт:
– Володька, ну, Володька, – прошептала она, – ну, будь человеком, скажи… неужели и правда ты что-то сделал со мной?!
– Пошла на хрен, дура! – буркнул он и отвернулся.
И вдруг распахнулась дверь.
Кого же еще принесло, с досадой подумала Женька, оборачиваясь, – и с изумлением уставилась на высокую красивую женщину, возникшую на пороге. Острым взглядом зеленых глаз она окинула комнату – и вдруг выхватила из-за отворота красной кожаной куртки пистолет:
– А ну, лицом к стене! Обе! А ты вставай, Чико, чего лежишь!
Мальчиков завозился, потирая голову:
– Ох, как ты вовремя! А то меня эти извращенки чуть не изнасиловали!
– Вот
Что?! Она… и Володька?!
Задохнувшись от ревности, Женька схватила стул, занесла его над головой и метнулась было к незнакомке, но та оказалась проворнее: раздался какой-то слабый чпокающий звук – и стул в Женькиных руках разлетелся вдребезги.
– Женечка! Осторожней! – взвизгнула Марина. – Она и правда стреляет!
– Вот именно, – сказала женщина. – И выстрелю еще, если ты не остановишься. На этот раз – отнюдь не в стул! Поняла?
Женька мрачно кивнула, поворачиваясь к стене.
– Ну, как наши дела с анализами? – спросила незнакомка, насмешливо глядя на нее.
– Да она не успела ничего сделать! – буркнул Володька, поднимаясь. – Они тут, эти девочки-подружки, подрались и… Все на полу! Пробирки разбиты! И… они догадались, что…
Он осекся.
Незнакомка хрипло выругалась. В ее голосе прозвучала такая лютая ненависть, что Марина тихонько завыла, а у Женьки свело лопатки: так остро она почувствовала, что этой женщине хочется пристрелить ее и Марину из-за этих несчастных разбитых пробирок. Что же в них было такое?! Не то ли самое зелье, которое…
– Чико, свяжи их, – скомандовала женщина. – Свяжи! Нам придется съездить – сам знаешь куда. Так вот, пусть они полежат тихонько, пока мы не привезем кое-что, что отобьет у них охоту лезть не в свои дела.
– Чем же я их свяжу? – растерянно промямлил Мальчиков, и Женька с болью поняла, что его и впрямь насилует эта умная, жестокая, красивая женщина… насилует и физически, и нравственно, ну, а он – сущее ничтожество, если позволяет делать это с собой. И, наверное, получает удовольствие, если позволяет!
– Да шторы сдерни, порви их на полосы и свяжи! Начни с этого кобла, – грубо сказала незнакомка, указав стволом на Женьку. – И не думай дернуться, ты, ошибка природы! Твоя подруженька сразу получит пулю, поняла? А на то, что у меня нервы сдадут или рука дрогнет, не рассчитывай. Я тоже, знаешь, в какой-то степени мужчина в женском теле, хотя и не трансвестит. Просто жизнь такая и мужики такие, что поневоле будешь и лошадью, и быком, и все такое прочее. Давай, Чико. И рты им завяжи!
– Женечка, ты ни… ничего не делай, – прорыдала Марина. – Не сопротивляйся! Она меня точно застрелит!
– Хорошая девочка, – презрительно усмехнулась незнакомка. – Очень хорошая!
Женька зажмурилась, сдерживаясь изо всех сил. Сейчас ничего нельзя поделать. Надо подождать. Их свяжут, потом эти двое уедут… у них с Мариной будет время, они что-нибудь придумают, чтобы освободиться!
Когда Володька оказался рядом с ней, Женька изо всех сил напрягла мышцы, зная, что потом, когда она расслабит их, окажется связана не настолько крепко, как хотелось бы Мальчикову. Но стоило ему коснуться ее тела, как странная слабость охватила ее. Она не могла противиться тому счастью, которое доставляли ей прикосновения этих длинных тонких пальцев. Она прощала ему все, все… она жалела его за то, что делает с
– Я люблю тебя, – прошептала она одними губами, и слезы подкатили к ее глазам от мгновенного озарения счастья, но в следующий момент жгут врезался в губы и надежно лишил ее возможности говорить.
Володька и незнакомка оттащили Женьку и Марину в дальний угол лаборатории, отгороженный большим столом Кощея. Даже если кто-то заглянет сюда, он их не увидит.
Целительница Оксана жила в старом сером блочном доме на улице Трудовой. Кругом стояло десятка два таких же зданий, ничем друг от друга не отличавшихся, – вся разница в том, что на первом этаже этого дома находилась новенькая, явно недавно открытая парикмахерская. Наверное, квартиру выкупили и открыли салон с простеньким таким именем «Мадлен». Почему «Мадлен» – никому не ведомо. Несмотря на то что дома выглядели невзрачными и обшарпанными, двор производил приятное впечатление. Деревья, посаженные лет тридцать-сорок тому назад, когда дома были только что сданы, разрослись, и летом тут, наверное, получался настоящий парк…
Артем сидел на лавочке неподалеку от подъезда, в который вошла Лиза, и думал о всякой ерунде. Например, о том, что она будет его ругать, когда увидит, что он сидит здесь, а не остался ждать ее в кафе «Шоколадница» в магазине «Шоколад». Или не перелистывает книжки в «Дирижабле» на Белинке. Или не глазеет на витрины того же «Шоколада», «Спорт-мастера», «М-Видео», «Этажей» или «Электры». Или не шляется просто так по улицам. Лиза просто зациклилась на том, что Артему опасно появляться поблизости от дома Оксаны. А Артем был зациклен на том, что ему совершенно необходимо находиться поблизости.
Ну ладно. Пусть, главное, все сойдет нормально, а там хоть трава не расти! Пусть Лиза его изругает самыми страшными словами из книжки ее отца про русский мат… Нет! Пусть лучше Оксана поможет ей, и ее, как и всякую нормальную женщину, будет трясти от этого самого русского мата…
Хорошо, если бы сегодня все Лизины неприятности закончились. Деньги у нее с собой. Артем снял с карточки тысячу евро и заставил Лизу взять их. Поклялся, что дает их просто в долг и все такое. Она разве что зубами не скрипела, когда брала их. Но делать было нечего – у нее-то такой суммы не нашлось. Все домашние накопления увезли родители в Москву для оплаты операции ее отца.
Родители и не знают, какие проблемы у их дочери! «Сердце биссу»… Теперь понятно, что это зелье привезли из какой-то юго-восточной страны. Как оно попало к человеку, чьи записи читал Артем? И, что еще важнее, как оно попало к Майе Семибратовой и ее помощнику, Викиному любовнику?!
Хотя ничего это для Артема сейчас было неважно, если честно. Важно, чтобы открылась обшарпанная дверь подъезда – и появилась Лиза… Лиза-женщина…
Она ни за что не согласилась надеть нормальное пальто и Волоконницу Патуйяра, как ее ни уговаривал Артем. Пошла в своем синем свитерке, короткой кожаной куртке, джинсах, кроссовках и кожаной каскетке, надетой на голову козырьком назад. Сущий пацан. А Артему так хотелось снова увидеть ее в этой смешной и прелестной шляпке, с которой все у них началось… хотя тогда они даже не знали, что – началось.