Мужчины и другие животные
Шрифт:
Если честно, я абсолютно не разбираюсь в живописи, и разговор начал меня утомлять. История жизни незнакомого художника Николая Кулебякина, безусловно, занимательна, однако меня больше интересует биография другой незнакомки – Карины Елоховой. Софья уверена: ее подругу погубили неразборчивые связи с обеспеченными мужчинами. Сергей одет весьма скромно, подозреваю, что церковная мышь по сравнению с ним – олигарх. Если его не связывала с Кариной постель, то он вне подозрений.
Я не знала, как подобраться к главному, поэтому спросила прямо:
–
Моя беспардонность развеселила собеседника:
– Опаньки! Что за странный вопрос? Почему вы интересуетесь?
Я замялась лишь на секунду, гениальное решение пришло само собой:
– Дело в том, что у Карины обнаружили заболевание, передающееся половым путем. Она уехала в Америку лечиться. Перед своим отъездом она поручила мне деликатную миссию – обзвонить всех мужчин, с которыми у нее были сексуальные контакты, и сказать, чтобы они сдали анализы. Если болезнь не лечить, гарантирован смертельный исход.
– Так она уехала в Америку лечиться или с мужем? Карина вышла замуж или нет?!
Я во все глаза уставилась на Сергея. Если в данных обстоятельствах его волнует лишь это, то даю руку на отсечение: постель они не делили. Либо художник напрочь лишен чувства самосохранения.
– Она вышла замуж? – с настойчивостью маньяка вопрошал Сергей.
Я сжалилась над ним:
– Нет, не вышла. Уехала на лечение в США.
Его лицо осветила надежда, и я поспешно добавила:
– Но оно будет очень, очень длительным. Лет пять, а то и дольше. Все в руках божьих.
– Что за болезнь?
– Я не могу сказать, это врачебная тайна. Вот если бы вы были любовником Карины, я бы сказала…
– Увы, я не был ее любовником. Карина относилась ко мне по-приятельски, я хотел большего, но не смел надеяться. Она ведь такая шикарная девушка! Максимум, на что я решался, – это звонить ей каждый день, просто напоминать о себе.
Я вспомнила семнадцать эсэмэсок, которые Сергей настрочил, когда Елохова однажды вдруг не взяла трубку. Я бы от такого приятельского внимания взвыла. А вот Карина не сообщила художнику о том, что выходит замуж, намеревалась и дальше держать воздыхателя на крючке. Зачем он был ей нужен? Тешил женское самолюбие? Или его берегли на черный день?
Сергей как-то замялся, нервно подвигал пустой стакан по барной стойке, потом все-таки решился:
– Вы сказали, что намереваетесь предупредить всех мужчин, с которыми Карина… ну… близко общалась. А много их было, таких мужчин?
Меня несло на крыльях вранья:
– Понятия не имею. Мы с Кариной прощались впопыхах, толком и поговорить не успели. А в американской больнице ей не до разговоров будет. Она оставила свой мобильник, и я решила обзвонить всех абонентов мужского пола, которые значатся в записной книжке. Кстати, а вы, случайно, не знаете кого-нибудь, с кем она… хм… кого она могла заразить?
У Сергея заиграли желваки, и ответил он спокойным тоном:
– Не знаю.
– Болезнь очень серьезная, – напирала я, –
– Есть у меня одно подозрение… – неохотно проговорил Сергей. – Только не подумайте, что я за ней следил!
– Ну что вы, у меня и в мыслях не было.
Конечно же он за ней следил. Карина приехала к художнику в мастерскую, чтобы забрать копию картины, была, как обычно, мила и недосягаема. По-дружески чмокнула в щечку и упорхнула, а он не удержался и вышел вслед за ней. Как будто бы за сигаретами, но на самом деле – чтобы напоследок увидеть, как любимый силуэт направляется к метро. Однако Карина к метро не пошла. Около подъезда ее ждал мужчина на роскошной иномарке. Карина села в машину – и с диким ревом автомобиль умчался со двора.
– С чего вы взяли, что у них отношения? – спросила я. – Мало ли кто ее подвозил.
– Это сразу чувствуется. Как она на него смотрела, как он дотронулся до ее руки… Такое невозможно объяснить, просто чувствуешь – и всё.
– А как можно найти этого мужчину?
– У него дорогая машина – «Porsche Cayenne», знаете такую? Новая стоит как двухкомнатная квартира в Москве.
– «Porsche» – это, безусловно, ориентир, – насмешливо протянула я, – только в Москве таких никак не меньше тысячи. Как насчет имени, домашнего адреса и места работы?
– Пожалуйста, записывайте: Вадим Григорьевич Архангельский, домашний адрес не скажу, а работает он на Главпочтамте, что на Варшавском шоссе.
Наверное, у меня был очень глупый вид – с выпученными глазами и отвисшей челюстью, потому что Сергей улыбнулся:
– Не удивляйтесь, я не ясновидящий, моей осведомленности есть разумное объяснение.
Неделю спустя художник отправился на почту получить посылку из-за границы. Однако вместо коробки ему выдали бумажку, на которой было написано «Таможенное уведомление».
– Посылка задержана таможней, – объяснила уставшая сотрудница почты, – поезжайте туда и разбирайтесь. Без штампа на уведомлении не приходите.
Сергей отправился на Варшавское шоссе, где сначала выстоял дикую очередь, а потом долго препирался с вредной теткой в синем кителе, занимавшей должность таможенного инспектора.
– Вы должны оплатить таможенный сбор и пошлину, – заявила тетка. – Всего около двадцати восьми тысяч рублей.
– За что?! – возопил художник, в кармане которого болтались последние пятьсот рублей.
– Отправитель оценил посылку в двадцать шесть евро, но мне кажется, что ее стоимость намного выше. В посылке находится картина, возможно, она стоит несколько тысяч евро.
– Это моя картина, вы понимаете, моя! – горячился Сергей. – Набросок, который я сделал масляными красками, когда был в гостях у друга в Швейцарии. В день отъезда краски еще не просохли, вот я и попросил выслать картину позже. Двадцать шесть евро – правильная цена, именно столько стоит сам холст и краски.