Мужчины на моей кушетке
Шрифт:
— У меня есть для вас домашнее задание, — сказала я, бросая взгляд на часы, чтобы убедиться, что у меня хватит времени на объяснение.
Домашнее задание — краеугольный камень секс-терапии. Пациентам часто назначают разнообразные упражнения, имеющие целью перепрограммирование их сексуальных реакций. Большая часть сексуального функционирования мужчины — это просто рефлексы, которые можно «переучить». Эрекция Пола ассоциировалась с его самосознанием, а мне нужно было связать ее с расслабленной чувственностью.
— Ваше задание — избегать эрекции, — сказала я.
Он явно удивился, но мне меньше всего
— Если у вас случайно возникнет эрекция, вам нельзя стремиться получить оргазм. Вам также запрещается пытаться доводить до оргазма Клэр. Вообще, держитесь подальше от ее гениталий. Вместо этого, — продолжала я, — я хочу, чтобы вы фокусировались только на прикосновениях к остальным частям ее тела. Не торопитесь и как следует старайтесь почувствовать ее своим прикосновением. Сосредоточивайтесь на своей любви к ней каждым из своих органов чувств. Я хочу, чтобы вы нюхали ее, пробовали на вкус, по-настоящему смотрели на эту женщину, которую любите, и ценили то, что видите. Смотрите ей в глаза, медленно целуйте ее. С душой. Когда она прикасается к вам, не думайте о своей эрекции, просто обращайте внимание на любое ощущение удовольствия и наслаждайтесь им — но не переходите к действию. Фокусируйтесь на своем праве ощущать удовольствие, на том самом чувстве собственного права, которое появляется у вас в массажном салоне. И еще: я хочу, чтобы вы начали делать это сегодня же вечером , когда придете домой.
Пол, слушая все это, выглядел неуверенным, но одновременно полным решимости успешно выполнить задание — как это вообще было свойственно его натуре.
— Мы с вами увидимся на следующей неделе, и вы расскажете мне, как все прошло.
Я вышла из офиса, волоча за собой чемодан на колесиках, и стала искать такси. Я направлялась в аэропорт, чтобы сесть в самолет до Флориды и полететь к Рами. В иные дни мне очень хотелось, чтобы Рами развелся, в другие — я находила обоснования обратному, думая, что не хочу ни замуж, ни детей, что довольна этими необычными отношениями. Конечно, в основе всего этого лежали проблемы доверия , и я все еще пыталась с ними разобраться, пыталась не бояться, что решение уйти — или остаться — будет ошибкой.
К несчастью, вечер пятницы — такое время, когда в Мидтауне [14] невозможно найти машину. В отчаянии я заприметила такси с выключенным огоньком, стоящее на светофоре. Я постучала в пассажирскую дверцу, шофер-индиец бесстрастно посмотрел на меня и чуть приоткрыл окошко.
— Я уже закончил работу! — крикнул он.
— Я понимаю, — кивнула я. — Но если вы едете домой и живете в Квинсе или Бруклине, не могли бы вы подбросить меня до Ла-Гуардии?
Он на мгновение задумался.
14
Мидтаун, или Средний Манхэттен, — деловой и торговый район Нью-Йорка.
— Пожалуйста! Я пытаюсь улететь к своему любимому!
Еще пара секунд на размышление, светофор вот-вот загорится зеленым.
— Сделайте это ради любви! — произнесла я с улыбкой. Судя по выражению его лица, такого слова не было в его словаре — по крайней мере в тот момент.
— Ладно, — выкрикнула я, — я заплачу вам 60 долларов!
— Вы меня убиваете, — вздохнул он,
У меня вошло в привычку разговаривать с водителями такси о моих романтических делах, об экзистенциальных кризисах — обо всем. И к моему удивлению, часто они выслушивали меня с вуайеристским удовольствием и со всей серьезностью давали советы. Один даже гадал мне по руке.
Я с нетерпением ждала встречи с Рами, но Пол меня взбудоражил, и мне нужно было переработать свои мысли. Я испытывала неловкость, делясь своими персональными неврозами даже с подругами. Полагаю, я боялась, что они будут думать: «Ну вот, а еще психолог!» — как будто психолог или психотерапевт по определению обязан легко справляться с собственными проблемами. А анонимность пассажирки такси позволяла мне раскрываться и рассказывать свои истории.
Однако ирония положения не ускользала от меня. Как и Пол, вместо того чтобы быть искренней и уязвимой в собственных близких отношениях, я использовала анонимные суррогаты , чтобы удовлетворить эмоциональные потребности. Даже я не могла избежать мгновенного удовлетворения, которое давали эти искусственные контакты.
Я сидела в уголке заднего сиденья наискосок от таксиста с каменным лицом и смотрела в окно, за которым летела — а временами ползла — линия горизонта. Но уже очень скоро мне стало неуютно в этом безличном молчании. Я передвинулась на середину сиденья, наклонилась прямо к стеклу водительской кабинки и прочла имя на его лицензии.
— Как дела сегодня вечером, Мохиндер? — поинтересовалась я.
— Устал.
— Каково это — быть водителем такси? Должно быть, у вас случаются очень интересные разговоры?
— Да. Одна женщина даже родила у меня на заднем сиденье.
— Ничего себе!
— А куда вы так спешите? — задал он свой вопрос.
— Во Флориду, повидаться с бойфрендом. Мы навещаем друг друга по выходным.
— Нелегко вам приходится!
Настала моя очередь задуматься.
— На самом деле мне это нравится. Но он хочет, чтобы я вернулась во Флориду и жила с ним.
— И вы согласитесь?
— Он все еще женат. Так почему я должна это делать?
— Бессмыслица какая-то. Он все еще женат — и он хочет, чтобы вы переехали к нему и его жене?
Я хихикнула.
— Нет, они уже много лет не живут вместе. Даже не живут в одном штате.
— А, так это ему очень удобно, да? Наверное, он боится обязательств.
— Нет, я так не думаю, — проговорила я, хотя понимала, что мой самообман, вероятно, очень легко читается.
— Да ну? Что ж, я знаю, как вы можете его проверить.
— Как? — Я не была уверена, что действительно хочу знать ответ.
— Просто. Скажите ему, что готовы переехать немедленно, и посмотрите, что он сделает.
Мохиндер был прав. Но я боялась так сделать. Не хотела этого делать. Может быть, позже. Может быть…
Когда мы наконец приблизились к аэропорту, я задумалась о Поле и о том, как все мы играем в игры с близостью. Мы сближаемся, потом отдаляемся, ритмично раскрываемся и закрываемся, как раздувается и сокращается медуза, скользя через океанскую толщу. У людей этот танец исполняют оба партнера, и, если повезет, они иногда достигают некой гармонии. Пол был чрезвычайно озабочен стараниями быть идеальным мужем, идеальным добытчиком, идеальным пенисом, но никогда не был особенно искренним с Клэр. Интересно, чем это оборачивалось для нее?