Мужчины не ее жизни
Шрифт:
— И когда вы хотите пойти в квартал красных фонарей? — спросил Маартен.
Рут заговорила так, будто эта идея была настолько внове для нее, что она еще не продумала деталей.
— Наверно, когда вам будет удобнее…
— А когда зрелая женщина и ее молодой человек пойдут к проститутке? — спросил Маартен.
— Возможно, вечером, — ответила Рут. — Вероятно, они выпьют немного. Я думаю, она должна быть чуточку пьяна — для куража.
— Мы могли бы пойти туда хоть сейчас, — сказала Сильвия. — Если от вашего отеля, то придется возвращаться назад, а от вокзала всего пять — десять минут пешком.
Рут удивилась, что Сильвия вообще рассматривает эту возможность — пойти туда с ней. Их поезд прибывал в Амстердам в двенадцатом часу, почти в полночь.
— А
— Там столько туристов, — с неприязнью сказала Сильвия. — Единственная опасность — карманники.
На де Валлетес, или де Валлен, как называют эту улицу амстердамцы, народу было гораздо больше, чем ожидала Рут. Тут толкались наркоманы и пьяная молодежь, но кишели эти тесные улочки другими людьми — молодыми парами, большинство из которых составляли туристы (некоторые — посетители живых секс-шоу). Ей встретились даже несколько туристических групп. Будь сейчас немного пораньше, Рут чувствовала бы себя в безопасности и без спутников: в основном здесь были выставлены напоказ неугомонное убожество и люди вроде нее, пришедшие поглазеть на это убожество. Что же касается мужчин, занятых выбором проститутки — делом обычно долгим, то их вороватые поиски выглядели подозрительно в самом сердце безбоязненного секс-туризма.
Рут решила, что придуманная ею писательница и ее молодой человек не найдут времени и места, удобного для того, чтобы подойти к проститутке, хотя из ограниченного пространства комнаты Рои было очевидно, что, как только вы оказывались в обиталище проститутки, внешний мир быстро исчезал. Может быть, парочке героев Рут лучше появиться в квартале в предрассветные часы, когда все, исключая серьезных наркоманов (и сексоманов), отправились спать, или же ранним вечером или днем.
В квартале красных фонарей с предыдущего визита Рут в Амстердам произошли изменения: теперь здесь появилось довольно много цветных проституток. На одной из улиц почти все женщины были азиатками, возможно тайками — поблизости расположилось немалое число тайских массажных салонов. Они и в самом деле были тайками — так сказал ей Маартен. Еще он сказал ей, что некоторые из этих женщин прежде были мужчинами — предположительно они изменили пол в Камбодже, где им сделали операцию.
На Моленстег и в районе старой церкви на Аудекерксплейн все девушки были коричневые — доминиканки и колумбийки, сказал ей Маартен. Суринамки, приехавшие в Амстердам в конце шестидесятых, теперь все исчезли.
А на Блудстрат были девушки, похожие на мужчин, — высокие, с кадыками и большими руками. Маартен сказал ей, что большинство из них и правда мужчины — трансвеститы из Эквадора, и, по слухам, они колотят своих клиентов.
Были тут — на Синт-Анненстрат и Доллебсгейненстег, и на улицах, где Рут не хотела бы появляться с Маартеном и Сильвией, — конечно, и белые женщины. Тромпеттерсстег была слишком узкой не только для улицы — и коридор такой ширины показался бы узковат. Воздух здесь был застоялый, и постоянно происходила война запахов мочи и парфюмерии, так сильно перемешанных, что в результате возникало нечто вроде запаха гниловатого мяса. Еще тут чувствовался суховатый запах паленого — от сушилок для волос, которыми пользовались шлюхи, — и эта вонь казалась здесь неуместной, потому что в проулке и в сухие вечера было влажно. Воздух тут висел почти неподвижно, а потому даже не мог высушить лужи на грязной мостовой.
На стенах, грязных и влажных, были отметины от спин, грудей и плеч прохожих, потому что людям приходилось прижиматься к стенам, чтобы пропустить друг друга. Проститутки в их окнах или открытых дверях были так близко, что их запах можно было почуять, к ним можно было прикоснуться, и смотреть больше было некуда, кроме как в лицо следующей, а потом — еще одной. Или в лица выбирающих товар мужчин; а это были худшие из всех лиц — они опасливо поглядывали на руки проституток, мелькающие в проулке, прикасающиеся к идущим мимо снова и снова. Тромпеттерсстег была рынком, на котором предложение превышает спрос, и контакт поневоле был слишком тесен для обычной витринной торговли.
Рут поняла
Роман всегда сложнее, чем кажется поначалу. Что ж, роман и должен быть сложнее, чем он кажется вначале. Хоть немного утешило Рут то, что «Садомазо со скидками» в витрине секс-шопа осталось на прежнем месте. К потолку в магазине по-прежнему была подвешена похожая на яичницу вагина, хотя резинка, на которой она висела, теперь была черной, а не красной. И никто не купил шутливый фаллоимитатор с подвешенным к нему на кожаном ремешке колокольчиком. На витрине, как и прежде, лежали хлысты, предлагался тот же набор разноразмерных грушевидных клизм. Прошедшие годы никак не изменили даже резиновый кулак — он оставался таким же вызывающим и никому не нужным, как и в прошлый раз, подумала Рут… то есть ей хотелось так думать.
Когда Маартен и Сильвия проводили Рут до отеля, было уже за полночь. Рут тщательно запоминала маршрут, которым они шли. В холле отеля она поцеловалась с ними на прощание по-нидерландски (три раза), только быстрее, формальнее, чем ее поцеловала Рои. Потом Рут прошла к себе в номер и переоделась. Она надела поношенные, выцветшие джинсы и цвета морской волны спортивную фуфайку, которая была велика для нее и хотя отнюдь не льстила ее фигуре, но почти скрывала ее груди. Еще она надела самые удобные туфли, какие взяла с собой, — черные замшевые мокасины.
Она подождала в своем номере минут пятнадцать, прежде чем выйти на улицу. Часы показывали четверть первого, но до ближайшей улицы, на которой процветал промысел проституток, было меньше пяти минут ходьбы. Рут не собиралась посещать Рои в такой час, но она была не прочь посмотреть на Рои Долорес в ее окне.
«Может, мне удастся увидеть, как она впускает клиента», — подумала Рут. Посетить ее Рут собиралась завтра или через день.
Опыт общения Рут Коул с проститутками должен был бы кое-чему научить ее: способность Рут предвидеть, что может случиться в мире, где живут проститутки, явно была не так развита, как ее мастерство романиста; Рут можно было пожелать развить в себе хоть в малой степени умение реагировать на непредсказуемость женщин, ведущих этот образ жизни, — на Бергстрат, в окне принадлежащей Рои комнаты сидела гораздо более вульгарная и молодая женщина, чем Рои. Рут узнала кожаный топ, который она видела в узковатом стенном шкафу Рои. Топ был черный, застегнутый на серебряные кнопки, но грудь у девицы была слишком пышной и выглядывала из-под топа. Ниже топа складчатый живот девицы нависал на ее драную нижнюю юбку. Поясок был порван; белая резинка контрастировала с чернотой юбки и складкой желтоватой кожи на изрядном животе девицы. Возможно, она была беременна, но серые синяки под глазами молодой проститутки свидетельствовали о какой-то болезни — едва ли она была так уж способна к зачатию.
— А где Рои? — спросила Рут.
Толстая девица слезла со своего стула и приоткрыла дверь.
— С дочерью, — сказала усталая девица.
Рут шла прочь, когда услышала глухой стук по стеклу окна. Это было не знакомое постукивание ногтем, ключом или монеткой, какое Рут слышала у окон других проституток. Толстая девица стучала по стеклу большим розовым фаллоимитатором — Рут раньше видела его на больничном подносе у кровати Рои. Убедившись, что привлекла внимание Рут, молодая проститутка сунула конец фаллоимитатора себе в рот и хищно прикусила его зубами. Потом она безразлично кивнула Рут и наконец пожала плечами, словно оставшаяся в ней энергия позволяла ей сделать только это скромное обещание: она не хуже Рои попытается сделать Рут счастливой.