Мужчины учат меня жить
Шрифт:
Следующим утром я села за эссе и вмиг написала его, не поднимая головы. Если произведение родилось на свет так легко, это значит, что оно уже давно вынашивалось где-то на задворках сознания. Оно просилось на бумагу, рвалось наружу. И стоило мне сесть за компьютер – оно родилось. В те дни Марина вставала позже меня, так что я подала ей готовое эссе на завтрак, а пару часов спустя отправила его Тому Энгельгардту, который еще чуть позже
«Мужчины…» зацепили аудиторию. Попали в точку.
Некоторые мужчины пытались объяснить, что когда они объясняют что-то женщинам – это не гендерное явление. Обычно женщины в ответ указывали на то, как мужчины, пытаясь отказать им в их собственном опыте, давали свои объяснения именно так, как я это и описывала. (Для протокола: да, я считаю, что и женщинам случается пускаться в снисходительные объяснения, в том числе и в адрес мужчин. Но это ничуть не отменяет колоссальной разницы в позициях, приобретающей порой еще более мрачные формы, и распространенного гендерного перекоса в обществе).
Некоторые же мужчины уловили мою мысль и повели себя достойно. В конце концов, дело происходило в те времена, когда мужчин-профеминистов становилось больше, чем раньше, и феминизм был как никогда на слуху. Не каждый, впрочем, понимал нашу риторику. Через сайт TomDispatch я получила в 2008 году сообщение от пожилого мужчины из Индианаполиса, который, по его словам, «никогда не принижал женщин ни в личном, ни в профессиональном плане», и упрекал меня, говоря, что я «могла бы общаться с парнями поприличнее и вообще сначала проверять факты». Вдогонку он дал мне совет о том, как мне наладить жизнь, и высказался насчет моего «чувства неполноценности». По его мнению, снисходительное отношение к себе женщина выбирает или не выбирает сама – так что во всем виновата была только я.
Появился сайт Academic Men Explain Things to Me («Ученые-мужчины учат меня жить»), где сотни женщин из университетских кругов рассказывали, как к ним относятся снисходительно, преуменьшают их заслуги, перебивают и так далее. Термин «менсплейнинг» окончательно сформировался вскоре после публикации моего эссе. Иногда его приписывают лично мне. На самом деле я не имею отношения к его появлению, хотя очевидно,
Увы, этот термин прекрасно вписался в контекст времени. Сайт TomDispatch вновь опубликовал «Мужчин…» в августе 2012 года, и, по счастливой случайности, примерно в то же время член Палаты представителей от штата Миссури, республиканец Тодд Эйкин сделал свое скандально известное утверждение о том, что изнасилованным женщинам не нужны аборты, поскольку «если произошло настоящее насилие, женский организм найдет способ предотвратить последствия». Именно в том предвыборном сезоне звучали безумные фразы со стороны мужчин-консерваторов в поддержку насильников и в противовес фактам. Одновременно слышались и голоса феминисток, объяснявших, почему феминизм так необходим и почему такие мужчины – это страшно. Я ценила возможность участвовать в этом разговоре. О моём эссе снова вспомнили.
Сейчас, когда я пишу эти строки, «Мужчин…» продолжают обсуждать и репостить. Я ни в коем случае не хотела сказать, что считаю себя чудовищно угнетенной. Мне лишь хотелось показать, как подобная риторика открывает перспективы для мужчин и блокирует их для женщин, лишая их возможности говорить, быть услышанными, иметь права, работать наравне с мужчинами, быть уважаемыми, в общем – быть полноценными, свободными людьми. Именно так в культурном дискурсе обозначается власть – как раз та власть, которая в дискурсе антикультурном, в физических актах запугивания и насилия и зачастую в фактическом мироустройстве замалчивает, вымарывает, уничтожает женщин как равных, как людей, наделенных правами, и слишком часто – как живых существ вообще.
Конец ознакомительного фрагмента.