Мужчины в ее жизни (Удержать мечту)
Шрифт:
Доктор Стефен Кенмарр свидетельствовал столь же четко и исчерпывающе, как Бриджит О'Доннелл. Он сразу перешел к сути дела:
– Я склонен согласиться с теорией доктора Бреннана относительно происхождения ссадины на левой щеке покойной. Она могла образоваться в результате столкновения с находившимся в озере предметом, когда умершая попала в воду. Скорее всего таковым объектом является вышеупомянутое бревно. На левой щеке леди Дунвейл обнаружена гематома, то есть темный след от удара сине-красного цвета. По цвету я установил, что гематома недавнего происхождения. На черепе и голове я не обнаружил никаких травм, равно как и на теле – ни следов борьбы, ни признаков того, что покойная подверглась нападению или была убита прежде, чем попасть в воду. После внешнего осмотра я произвел вскрытие. – Кенмарр сделал паузу и заглянул в свои записи. – Мне удалось выявить содержание большого количества алкоголя и барбитуратов
– Благодарю, доктор Кенмарр, – сказал коронер. Он нацепил очки и углубился в лежавшие перед ним бумаги. Через несколько минут он откинулся на спинку стула и обратился к присяжным:
– Выслушанные нами сегодня показания отчетливо рисуют грустную картину несчастной женщины, пребывавшей в состоянии стресса, чей обычно уравновешенный характер сильно изменился из-за острой депрессии, вызванной неудачей в семейной жизни и невозможностью иметь детей. – Он подался вперед. – Я безоговорочно верю показаниям мисс Бриджит О'Доннелл, являющейся свидетельницей трезвой, умной и не подверженной эмоциям. Полагаю, она имела возможность составить о покойной гораздо более объективное представление, чем ее муж. Мисс О'Доннелл говорила очень убедительно, и я верю ее словам, будто умершая незадолго до смерти пребывала в таком состоянии, в котором могла нанести себе вред. Мы также выслушали показания патологоанатома, доктора Кенмарра. Он не обнаружил ни следов борьбы, ни отметин на теле, только ссадину недавнего происхождения, скорее всего образовавшуюся в результате столкновения с бревном. Мы ознакомились с результатами вскрытия – алкоголь и барбитураты в крови, избыток воды в легких – что привело доктора Кенмарра к определенному выводу, что леди Дунвейл утонула.
Пристальный взгляд коронера задержался на лице каждого из заседателей.
– Сержант Макнамара, – продолжил он, – привлек наше внимание к таинственному промежутку времени, прошедшему между прибытием умершей на берег озера и последовавшей пять часов спустя ее смертью. Сержант Макнамара назвал их таинственными часами – но так ли это? Попробуем восстановить события тех роковых часов, когда покойная была одна у озера, и нам приходится предположить, что она оставалась там все время, поскольку никто не видел, чтобы она покидала поместье Клонлуглин или проезжала через деревню. Учтем также состояние леди Дунвейл – ее депрессию и горе, усиленные потреблением алкоголя. Вполне возможно, она пила перед приездом в Клонлуглин, но совершенно определенно, что она вылила большое количество спиртного по прибытии туда. Алкоголь найден в ее крови, а сержант Макнамара показал, что нашел не только пустую фляжку, пахнущую виски, но и заброшенную в кусты пустую бутылку из-под виски. Итак, мы видим покойную, как она сидит на берегу, пьет и надеется, возможно, даже ждет, что ее муж скоро вернется к озеру. Обращаю ваше внимание на то, что его «Лендровер» стоит на противоположном берегу и хорошо ей виден. Так не кажется ли вам логичным, что она никуда оттуда не уходила? Что она надеялась обсудить с ним свои проблемы, найти облегчение своей боли? Позвольте предложить вам такое развитие событий: проходят часы… темнеет… она остается на месте. Алкоголь мог притупить в ней чувство времени, или даже она могла лишиться чувств. Опять же под влиянием спиртного разве не могла она прийти к твердому убеждению, что ее муж обязательно вернется за своим «Лендровером»? Но, наконец осознав, что ее надежды не оправдались, разве не могла она прийти к самому ужасному и трагическому из всех решений? Решению положить конец своей жизни? Мы узнали, что она пребывала в отчаянии, ее переполняло чувство безнадежности и неверия в свое будущее. Причем в этом сходятся сразу два свидетеля. Совершенно очевидно, именно тогда, в тот страшный момент, умершая и приняла барбитураты, либо в безнадежной попытке снять мучивший ее стресс, либо для того, чтобы притупить свои чувства перед тем, как войти в воду. Да, я полагаю, что события того вечера происходили именно так, как я вам вкратце сейчас их описал. Другого логичного объяснения просто нет. Медицинское освидетельствование исключило возможность убийства. Сержант Макнамара отметил, что упасть в озеро Клонлуглин трудно, даже в состоянии алкогольного опьянения, из-за характера местности. Вокруг упомянутого водоема нет высоких берегов. – После короткой паузы коронер закончил:
– Итак, должным образом взвесив представленные нам сегодня показания, я вынужден прийти к выводу, что перед нами очевидный случай самоубийства. – Коронер в последний раз оглядел всех присяжных. – У вас есть вопросы?
Присяжные сблизили головы, несколько секунд переговаривались приглушенными
– Мы все согласны с вами, сэр. Как и вы, мы полагаем, что все произошло именно так.
Расправив плечи и распрямив спину, коронер объявил:
– В качестве коронера, председательствующего в Суде коронера графства Корк, я обязан объявить вердикт: Минерва Гвендолен Стэндиш, графиня Дунвейл, покончила жизнь самоубийством, находясь в невменяемом состоянии и под влиянием алкоголя и барбитуратов.
На минуту в зале установилась полная тишина, а затем по помещению прошелестел взволнованный шепот. Дэзи похлопала Эдвину по руке и, подавшись вперед, взглянула на Джона Кроуфорда. Тот слабо улыбнулся и кивнул. Дэзи на миг задержала взгляд на Энтони, сидевшем неподвижно, как статуя, с ошарашенным видом, словно не веря происходящему. Чувство печали и жалости переполнили Дэзи. Он так надеялся, что смерть Мин окажется результатом несчастного случая.
Дэзи встала, помогла подняться рыдающей Эдвине и проводила ее в коридор. Бриджит О'Доннелл догнала их.
– Мне очень жаль, ваша светлость, – прошептала экономка.
Эдвина повернулась, смерила ее негодующим взглядом и, не произнеся ни слова, покачала головой.
А Бриджит тем временем продолжала:
– Я не могла не сказать того, что сказала насчет леди Дунвейл, потому что… – Тут она на миг запнулась, но твердо закончила:
– Потому что это-правда.
Дэзи посмотрела на нее и вдруг подумала: «Нет, не правда!» Она сама поразилась своей догадке, но тут же отогнала от себя нелепую мысль, что Бриджит О'Доннелл солгала. Однако сомнение, раз зародившись, не покинуло ее навсегда, и долго еще Дэзи обращалась в воспоминаниях к показаниям экономки.
Эдвина покачнулась, и все внимание Дэзи вновь переключилось на ее сводную сестру.
– Эдвина, дорогая, присядь, – заботливо шепнула Дэзи и подвела ее к лавке. Бриджит тоже поспешила к ней:
– Я сейчас принесу вам воды, ваша светлость.
– Нет! – воскликнула Эдвина. – Я ничего от вас не хочу.
Резкость ее тона, казалось, поразила Бриджит, и она неуверенно отступила назад.
– Но, ваша светлость… – начала она и вдруг запнулась.
Не обращая на нее больше внимания, Эдвина открыла сумочку, достала пудру, попудрила свой покрасневший нос и испещренное следами слез лицо. Бриджит по-прежнему не сводила с Эдвины недоуменного взгляда, затем она придвинулась поближе к двери, ведущей в зал суда. Увидев Майкла Ламона, экономка поспешила к нему.
– Ты нормально себя чувствуешь, Эдвина? – голосом, преисполненным заботы, спросила Дэзи.
Ответа не последовало. Она встала и твердо поглядела в лицо сводной сестры. Дэзи показалось, что буквально за последние несколько секунд невообразимая перемена произошла с ней. Лицо Эдвины преисполнилось выражением собственного достоинства, и ее осанка стала поистине королевской.
Наконец она заговорила, и голос ее звучал отчетливо и непривычно четко:
– Я только что вспомнила, кто я такая. Я дочь Эммы Харт, а мой сын – ее внук. Следовательно, мы сделаны из более твердого материала, чем многие могут подумать. Пора мне уже дать это понять всем окружающим. А еще – хватит мне жалеть себя.
Теплая улыбка осветила удивленное лицо Дэзи. Она взяла Эдвину за руку.
– Добро пожаловать в нашу семью, – прошептала она.
Глава 6
– Как мило с твоей стороны уделить мне столько времени. Пола, – сказал Энтони. – Я очень тебе благодарен и хочу еще раз повторить: в самый трудный период моей жизни ты вела себя просто прекрасно. Я не могу…
Пола протестующе вытянула руку.
– Еще одна благодарность, и я выгоню тебя из кабинета. – Она налила ему вторую чашку чаю. – Я рада оказать помощь, когда это в моих силах, и давай не будем забывать, что ты – член нашей семьи. – Она одарила его теплой улыбкой. – Кроме того, – добавила Пола, – я не так уж и занята сегодня. – Это была маленькая ложь, но ложь во спасение. – А теперь, отвечая на твой вопрос. Я думаю, бабушка огорчится – и очень, – если вы с Салли поженитесь до ее возвращения из Австралии.
– Вот как, – пробормотал он с унылым видом. Энтони закурил сигарету и поглубже уселся в кресле и закинул ногу на ногу. Он уставился поверх головы Полы в пространство, в конце концов остановил взгляд на картине, висевшей на противоположной стене над антикварным гардеробом. Казалось, он на миг потерял нить разговора, о чем-то глубоко задумавшись. – А когда, ты думаешь, она должна вернуться? – спросил он, снова возвращаясь мыслями к Поле.
– Она обещала мне успеть к нашему традиционному празднованию Рождества в Пеннистоун-Ройял… – Пола запнулась. Ей вдруг пришла в голову отличная идея. Перегнувшись через разделявший их сервировочный столик, она воскликнула: