Мужские капризы (Падение Адама)

Браун Сандра

— Спокойной ночи.

— Сладких снов.

Лила вышла из спальни Адама и отправилась к себе. Ее чувства были в смятении. Лунный свет, льющийся в широкое окно, напоминал расплавленное серебро. Ее босые ноги утопали в ласкающем ворсе великолепного ковра. Она осторожно, словно боясь потревожить что-то хрупкое и драгоценное, что было заключено в ней самой, присела на самый краешек своей огромной кровати.

Лила смотрела вокруг и ничего не видела. Она подняла руку и коснулась пальцами губ. Они распухли. Девушка провела

языком по нижней губе и почувствовала вкус Адама.

Веки ее опустились, и против своей воли она страстно застонала. Лила не могла поверить, что такое могло произойти. Нет, это не правда, это все несерьезно, это случилось не с ней. Еще несколько недель назад Лила Мэйсон могла бы поклясться самым дорогим, что у нее есть, что она никогда не влюбится в своего пациента. Это правило стояло под первым номером в кодексе ее профессионального поведения.

И вот она сидит тут в полном смятении, нервы натянуты до предела, и она ничего не может с этим поделать.

Никогда раньше с ней такого не случалось. Да, она свое получила. Далеко не одна шаловливая рука пыталась пробраться ей под юбку, пока она делала массаж. Многочисленные пациенты, думающие, что они в нее влюблены, старались не упустить своего, и все потому, что ее руки так часто прикасались к их телу. Лила хладнокровно отметала эти неосторожные прикосновения, не обращала на них внимания, считая издержками профессии, и мгновенно об этом забывала.

Но этого ей не забыть. Скорее всего никогда. И уж конечно, ей не избавиться от этих воспоминаний к завтрашнему дню. Ей так хотелось сделать вид, что ничего не было. Более того, ей хотелось забыть о собственных ощущениях. Но это произошло. Адам имел над ней власть. И отрицать это невозможно. Ее тело, ее грудь, ее губы не дадут ей забыть того, что случилось.

Лила расстегнула лифчик и посмотрела на свою грудь. Да, все случилось на самом деле, никакой игры воображения. Его заросшие за день щеки и подбородок оставили заметные следы на ее нежной коже. Соски все еще оставались розовыми, влажными, мягкими. Она осмелилась прикоснуться к себе.

И тут зазвонил телефон на ночном столике. Лила подпрыгнула, словно в нее выстрелили. Схватив трубку, она с трудом выговорила:

— Ну что еще? — И тут же опомнилась. — Я хотела сказать: алло? То есть это резиденция Кавано.

— Лила? Что случилось?

— А что случилось? Сейчас я тебе расскажу, что случилось, — капризно воскликнула она. — Ты меня разбудила, вот что случилось. Ты хоть представляешь, сколько у нас сейчас времени?

— Нет. А который час?

— Не знаю, черт побери. Уже поздно, и этого достаточно.

— Прости, пожалуйста. — В голосе Элизабет слышалось искреннее раскаяние. — Но я хотя бы звоню с добрыми вестями.

— Ребенок родился? — У Лилы немедленно изменилось настроение.

— Нет, пока нет. Доктор говорит, что осталось еще несколько недель.

— Как ты себя

чувствуешь?

— Как дирижабль.

— Я сообщу в ассоциацию воздухоплавания твою фамилию и телефон. Возможно, ты им пригодишься.

— Как Адам?

— Он… Он… гм… отлично. Да, отлично.

— Ему лучше, он окреп?

Лила громко сглотнула, вспомнив то, что упиралось в ее бедра, когда она сидела у него на коленях.

— Ну, гм, определенно он стал крепче.

— Вы еще там друг друга не поубивали?

— Не совсем. Но мы близки к этому.

— Вот поэтому я и звоню. Мы наконец нашли тебе замену. Лила окаменела:

— Замену?

Повисла пауза. Потом Элизабет недоуменно переспросила:

— Я правильно набрала номер? Это моя сестра Лила Мэйсон, методист по лечебной физкультуре, работающая сейчас на магната гостиничного бизнеса Адама Кавано?

— Прости меня, Лиззи. — Лила потерла висок. — Я понимаю, что мои слова звучат глупо. Мы так давно с тобой об этом говорили. Я почти об этом забыла.

— Забыла?! — недоверчиво переспросила Элизабет. — Ты была так решительно настроена.

— Я была… То есть я и сейчас настроена решительно. — Лилу еще больше беспокоила собственная реакция. Ее совершенно не обрадовало известие о нашедшейся замене. Но вот об этом Элизабет точно не следовало знать, и она раздраженно поинтересовалась:

— Почему ты так долго искала?

— Мы обратились за помощью к менеджеру той клиники, где ты работаешь, и она назвала нам несколько фамилий. Мы со всеми побеседовали, но я как-то не могла представить, что Адам с кем-то из них поладит. Но вот вчера мы говорили с мужчиной средних лет. У него отличные рекомендации. Мы с Тедом пришли к выводу, что этот человек отлично справится с работой. Он готов, хочет и может немедленно приехать. Если скажешь, он будет у вас завтра же.

— Понятно.

— Что-то я не слышу радости.

— Я рада, но… Ты сказала — мужчина средних лет?

— Ему за пятьдесят.

— Гм.

— Лила, что-нибудь не так?

— Нет, я просто плохо соображаю. Ты же меня разбудила, помнишь? Мне требуется время, чтобы все переварить.

Да, действительно, ей потребуется время, чтобы понять, почему она не прыгает от радости при известии о том, что появилась возможность завтра же покинуть дом Адама Кавано.

Во-первых, они с Адамом, кажется, уже привыкли друг к другу.

Во-вторых, они с Адамом широкими шагами двигаются к его полному выздоровлению.

И, в-третьих, они с Адамом только что обнимались в его инвалидной коляске.

Лила постаралась честно решить, какая именно из трех причин не позволяет ей оставить Адама именно сейчас. Это правда, что ей хочется увидеть, как он начнет ходить. Она хотела быть свидетельницей его первых шагов. Ей хотелось вместе с ним пережить победу над недугом. И она хотела еще раз его поцеловать.